Владимирские Мономахи - [24]
Разумеется, — сам Анька — малый развитый умственно, порядочный на вид, помимо красоты, более приличный, чем многие из приживальщиков дворян, — все-таки никогда и во сне не мог увидеть то, что с ним нежданно приключилось и быстро, вдруг, сразу… Будто молния сверкнула с неба!.. Он очнулся, уже обнимая и целуя… И кого же? Высокскую барышню, «его» обожаемую сожительницу и вдобавок писаную красавицу.
И Анька полюбил до потери разума…
Однако, впереди ему чудилось что-то страшное, ужасное… И он думал, что это будет барин.
— Что же? Или он меня, или я его! — с дрожью в теле говорил он.
Сидя теперь на ковре около лежащей Сусанны, он думал именно об этом. Что, если когда-нибудь Аникита Ильич узнает?! Однако все кое-что сказывают про Алексея Аникитича и барышню, а он, старый, ничего за пять лет не заметил.
И Анька с присущей его натуре смелостью тотчас заговорил об этом. Сусанна не отвечала. Он настаивал и, наконец, прямо спросил:
— Ну, покайтесь: промеж вас с Алексеем Аникитичем ведь было что?
Сусанна подумала, колеблясь, и, наконец, вымолвила резко:
— Ну, было!.. Что ж из того?
— Грех это — все-таки не малый! — качнул головой Анька.
— Никакого греха. Мы дальние… что чужие.
— Все так в Высоксе сказывают. И как это вы на это пошли?!
— Дело простое… Бог знает, как вышло все. Само вышло. Сначала, приехав к дяденьке Аниките Ильичу, я порешила броситься в эту прорубь середи зимы. Да, чистая прорубь… Чтобы под лед подтянуло. Думала одолею… Видела, чуяла, что он железом шитый, что он идол каменный. Да на себя уж очень я понадеялась. Ну, и ошиблась. Он одолел, а не я… Он знай свое говорит… Будь матерью… Тогда сейчас женюсь… и будешь Басановой… «Будет сын от тебя — половина Высоксы — его. Будут сыны — вся Высокса поделится на части, и Алеше пойдет одна часть. А нет у тебя детей — не взыщи, в любовницах останешься… Сказ короткий…»
— Да. И у него одно слово, не два, — заметил Гончий.
— Что же было делать?! И наскучила мне эта старая Кита, да и мысли были, что не я виновата, что не могу матерью стать, а он, старый, виноват… Я тогда Алешку полюбила и всегда скажу, никого я так не любила никогда, да и не полюблю, как его любила года с три… Потом, правда, охладела к нему… Охладела и стала блажить. Так и пошло… И вот пятый год так идет. Теперь что же говорить… Теперь поздно… Я не понимаю, как это можно покаяться и все будто не в зачет тебе будет. Бог простит, люди не простят, а и люди простят, так я-то сама буду знать, что было у меня в жизни, что я творила. И сама я себе этого не прощу… Да и не хочу… Вот что. Так жизнь заладилась, пускай так и идет. Начни я жить сначала, может, была бы самая скромная да тихая, да добрая, какие когда-либо бывают. Вот проживи Алеша, переживи отца, как мы с ним много сотен разов поговаривали, то женился бы он на мне непременно. Я в Алешино слово вот как верю, как люди в Бога не верят… Так нет… Нет! Вступился опять дьявол. Не только не пережил он старого отца, а даже в двадцать лет на тот свет собрался…
— Не жалели! Вина, сказывают, ваша…
— Это — людская выдумка.
— Он от роду хилый был… А тут стал скоро чахнуть еще пуще. Все так-то сказывают.
Сусанна вздохнула грустно и хотела отвечать, но в это мгновение Анна Фавстовна быстро вошла в комнату.
— Что? — встрепенулась Сусанна.
— Прибежал Никишка от молодого барина. Просит он вас к себе и сейчас… Говорит — помирает…
XII
Сусанна вскочила с ковра, румяная от тревоги, но глаза ее горели недобрым огнем… Она боялась, а когда боялась, то злобилась… Теперь она испугалась того, чего ожидала, чего никогда не видала и что внушало ей непреодолимый, суеверный, подавляющий страх… Смерть! Покойник!
Однако она твердым шагом двинулась на половину Алексея и, войдя к нему, волнуясь, задыхаясь, подошла прямо к кровати и нагнулась над лежащим. Он не шевелился… Она позвала. Он не ответил… Она невольно отошла на середину комнаты и стала…
«Неужели?.. Вдруг… Так!» — думалось ей с ужасом.
— Санна, — тихо позвал он, будто простонав.
Она радостно двинулась и снова нагнулась над ним.
— Что ты, дорогой мой? — спросила она.
— Нехорошо мне очень!.. Очень… — прошептал он. — Если любишь… Санна… причаститься. Дошли до…
— Хорошо. Хорошо… Теперь ночь, Алеша. Утром…
— Всегда ты… все свое…
Санна не ответила, села на постель и глубоко вздохнула. Пережитый минутный испуг давил ей грудь.
— Ты все свое… — снова шепнул Алексей.
— Да. Я все свое. Успеется. Ты не помираешь, Алеша… — заговорила она взволнованно. — Ты хвораешь, можешь справиться. И это… это даже, вот как я скажу, — грех, Алеша, и большой.
Он хотел что-то сказать, но она перебила:
— Да. Грех. Здоровые люди говеют и причащаются. Так! А больные… больные не говеют… больные тогда приступают к исповеди и причастию, когда уже совсем умирать приходится. А ты, слава Богу… через месяц встанешь и опять молодцем будешь…
— Ах, Санна… Санна… — с усилием громче заговорил он. — Не понимаешь ты… Я помираю. Я знаю!.. Знаю!.. И я боюсь идти на суд Божий. Надо покаяться и отцу родному, и на духу. Отцу — ты не даешь, боишься… Ну, дай мне хоть на исповеди…
— Алеша, милый. Посуди ты… — страстно заговорила Сусанна. — Останешься ты жив и здоров, то после этакого признания дяденьке что будет? Он тебя проклянет, а меня прогонит… А если б даже так говорить, что ты должен помереть, то я-то… меня-то ты пожалей. За мою всю любовь как ты мне отплатишь?.. Погубленьем.
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
1705 год от Р.Х. Молодой царь Петр ведет войну, одевает бояр в европейскую одежду, бреет бороды, казнит стрельцов, повышает налоги, оделяет своих ставленников русскими землями… А в многолюдной, торговой, азиатской Астрахани все еще идет седмь тысящ двести тринадцатый год от сотворения мира, здесь уживаются православные и мусульмане, местные и заезжие купцы, здесь торгуют, промышляют, сплетничают, интригуют, влюбляются. Но когда разносится слух, что московские власти запрещают на семь лет церковные свадьбы, а всех девиц православных повелевают отдать за немцев поганых, Астрахань подымает бунт — диковинный, свадебный бунт.
«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».А. С.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Салиас де Турнемир (Евгений Салиас) (1841–1908) – русский писатель, сын французского графа и русской писательницы Евгении Тур, принадлежавшей к старинному дворянскому роду Сухово-Кобылиных. В конце XIX века один из самых читаемых писателей в России, по популярности опережавший не только замечательных исторических романистов: В.С. Соловьева, Г.П. Данилевского, Д.Л. Мордовцева, но и мировых знаменитостей развлекательного жанра Александра Дюма (отца) и Жюля Верна.«Принцесса Володимирская». История жизни одной из самых загадочных фигур XVIII века – блистательной авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшей на российский престол.
Евгений Андреевич, граф Салиас де Турнемир — исторический романист, сын писательницы Евгении Тур, племянник Александра Сухово-Кобылина.Последний литератор, на котором покоилось благословение Герцена и Огарева…Измайлов А. А.
Американской девушке Анни вскружил голову принц… и не из сказки, а настоящий. Могла ли она надеяться привлечь к себе его высочайшее внимание? И вдруг принц решил преподать ей урок… страсти, а Анни научила его… любви.
Тиффани Олбрайт, дочь конгрессмена, работающая в Вашингтоне, решила провести День святого Патрика так, чтобы запомнить его на всю жизнь. Для этого ей надо лишь найти хорошего, веселого парня и, может быть, даже заняться с ним сексом…
Чейзу Маккейну — секретному агенту правительства Соединенных Штатов — выполняющему рискованную миссию, Сьюзен Сент-Клер показалась верхом совершенства: сладостное томление родилось у него в груди при виде этой испуганной зеленоглазой красавицы. «Воспользоваться отчаянием растерявшейся невинной девушки, поддавшись непреодолимому соблазну… Никогда!» Он не имеет права выразить своего восхищения и даже говорить ей о своих чувствах: долг — превыше всего! Наивная Сьюзен спешит из Бостона к своему жениху, которого знает только по письмам, но на безлюдном полустанке вместо своего суженого встречает Его, Чейза.Судьба приготовила им суровые испытания.
Случайно леди Элисон Уилхэвен становится свидетельницей зверского убийства сводной сестры. И невольно становится жертвой, так как свет обвиняет ее в этом преступлении. Из‑за необоснованных подозрений она вынуждена покинуть дом и скрываться. Она стремится попасть в столицу, где надеется найти справедливость и правосудие. Но судьба сталкивает ее с лордом Кейроном Чатэмом. И если опасность угрожала только жизни Элис, то теперь задето ее сердце. Высокородный лорд очарован ее трогательным видом. Но он видит в ней только предмет плотских утех, так как Элис скрывает свое истинное происхождение.
Бескрайняя бездна разделяет тех, кто предназначен друг для друга, — молодую специалистку по истории Александру Торнтон и отважного капитана Ксавье Блэкуэлла. Однако ни время, ни пространство не в силах помешать Блэкуэллу прорваться сквозь тьму веков, чтоб оказаться рядом с любимой женщиной. Особенно если его возлюбленной угрожает смертельная опасность и она нуждается в нем как никогда…
Прекрасная Элизабет Селкерк счастлива – после долгих лет плена вернулся домой ее супруг.С распростертыми объятиями встречает она его, поначалу даже не подозревая, что впустила в свой замок и на свое ложе совсем другого мужчину, Александра д'Ашби, волею обстоятельств вынужденного играть роль ее погибшего мужа.Однако очень скоро Александр по-настоящему влюбляется в Элизабет – и теперь с ужасом ждет того часа, когда его тайна раскроется…
«Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода» Николая Храмцовского впервые был издан в 1857 (I часть) и 1859 (II часть) годах. Это уникальный памятник нижегородского краеведения. Знаток прошлого Нижегородской земли, краевед и историк Н. И. Храмцовский систематизировал и свел воедино богатейшую информацию, по крупицам добытую им из огромного количества архивных материалов и исторических исследований.В качестве дополнения в книгу включен очерк А. В. Экземплярского «Суздальско-Нижегородское великое княжество».
Долгие годы в истории Нижнего Новгорода не существовало одной из главных страниц. Она была помечена грифом «Совершенно секретно». Это страница о том, как в городе и области ковалось современное оружие. Сегодня гриф секретности с нижегородского арсенала снят. Эта книга — одна из первых попыток охватить историю создания оружия, которое прославилось на фронтах Великой Отечественной войны и в мирное время.В книге собраны уникальные материалы из рассекреченных архивов и воспоминания тех, кто создавал оружие, и тех, кто им владел.Не будем забывать, что после окончания Великой Отечественной войны было военное противостояние, названное «холодной войной», которое тоже требовало оружия.