Владимир Высоцкий. Между словом и славой - [53]

Вернулись домой. Стало заметно, что утренний «заряд» у Володи ушёл. Отдыхать он отказался, а перед отъездом в клуб КГБ сказал мне:

— Давай на всякий случай возьмём бутылку коньяку — тяжело будет петь два концерта подряд.

По дороге заскочили домой к отцу — у мачехи всегда были большие запасы этого напитка.

Отец с мачехой на концерт не пошли, да я их и не приглашал: мнение отца о Володиных песнях мне было известно. Он слышал его песни во время моих приездов в Ереван — я постоянно крутил дома записи. Однажды отец даже спросил:

— Ты не устал?

— От этого не устаю.

— Странно он всё-таки поёт — как белогвардеец...

То есть сам голос Высоцкого вызывал у него подозрение — какой-то несоветский голос.

Приехали в клуб, осмотрелись. Договорились с Володей, что я и здесь буду сидеть в зале, у него перед глазами: мало ли что может случиться. Мне показалось, что Володя не готов к двум концертам подряд: выглядел он неважно. Помню, мелькнула у меня мысль: как бы не оскандалиться по-крупному. Мелкого скандала я даже хотел — чтобы он спел что-нибудь этакое. Снова спросил его, будет ли он петь «Охоту на волков», но Володя уже всё для себя решил — не надо «дразнить гусей».

Клуб размещался в административном здании КГБ в центре города. У входа висела афиша, сделанная от руки: «Концерты Владимира Высоцкого, актёра театра и кино. Только сегодня» — что-то в этом роде. Зал узковатый и меньше по ёмкости, чем заводской. Обычно в этот клуб ходили жёны и дети чекистов (посторонних, как правило, туда не пускали — помню с детства), но на этот раз публика совсем другая, интеллигентная, можно сказать, элитная публика для Еревана тех лет. Люди уже успели по своим каналам передать друг другу весть о приезде Высоцкого.

Баграт сказал, что он тоже известил своих коллег по «Арменфильму» о предстоящих концертах. Точно помню, что он называл Фрунзе Довлатяна, у которого Володя когда-то снимался в «Карьере Димы Горина». Тот, по словам Баграта, растерялся и в ответ что-то неуверенно пробормотал. Но на концерт не пришёл. Все прочие тоже. Говорю об этом только для того, чтобы лишний раз показать, каким было в ту пору отношение к Высоцкому со стороны его «собратьев по цеху».

Концерты в клубе КГБ шли по той же схеме: киноролик, монолог Хлопуши, «На братских могилах»... Помню шквал аплодисментов при выходе Володи на сцену и напряжённую тишину в зале — без шороха и перешёптываний. Он постепенно разошёлся, спел и «Слухи», и «Мы в очереди первые стояли» с большой прозаической вставкой в припеве — речитатив скороговоркой: «Ну как же так, ёлки-палки, ну сколько можно, ведь пятьдесят лет советской власти...» — что вызвало взрыв смеха и аплодисменты в зале. Я ликовал...

Перерыв между концертами был совсем небольшой: время следующего концерта оговорено, публика в зале. Было видно, что Володя устал, — пропала энергетика, какой-то смурной он стал. Я спросил:

— Как себя чувствуешь? Может, сократим программу?

— Тяжеловато. Налей немного.

Открыли бутылку, выпили по чуть-чуть и разошлись по местам: я — в зал, Высоцкий — на сцену.

Начался третий концерт. Было видно, что Володя старается изо всех сил, но отяжелел он как-то, выдохся. После очередной песни подошёл к столику, на котором стояли графин и стакан с водой, сказал в зал что-то шутливое, вроде: «Вот сейчас выпью и — пойдём дальше», — и характерным жестом поднял стакан: «Ваше здоровье!»

В зале засмеялись: зрители всё поняли правильно, как шутку: пересохло горло — обычное дело для выступающего. Я тоже не придал этому жесту никакого значения. И напрасно, как потом оказалось.

Концерт уже близился к концу, когда Володя в перерыве между песнями взглядом нашёл меня в зале, положил руку на горло и сделал беспомощный жест: «Петь не могу, как быть?!» Я поднял вверх два пальца: «Если можешь, ещё пару песен». Зрители заметили наш «разговор»: я ловил на себе удивлённые взгляды. Усилием воли Володя спел эти две песни... Всё!

(Через тридцать лет отсутствовавшая на концертах Алла Тер-Акопян «вспомнит», как Володя «после каждой песни выходил за кулисы, чтобы глотнуть «огненной воды». Ложь! Несусветная и бессовестная. Расчет на дурачка-обывателя. Высоцкий на сцене — в любом состоянии был трижды герой долга, воли, труда!)

Вошли в комнату отдыха. Володя рухнул в кресло, беспомощно разбросав руки и ноги, и тяжело дышал — не хватало воздуха. В это время к нам стали заглядывать зрители — поблагодарить артиста после концерта. Помню нескольких сердобольных армянок лет сорока, их восхищённые глаза, их искреннее сострадание. Одна из женщин достала духи из сумочки и протянула Володе — понюхать, подбодрить его. Другая протянула билет с просьбой об автографе, и Володя написал ей: «Будьте хоть вы счастливы!» Кто-то предлагал позвать врача. А я, хорошо зная на вид его алгоритмы, подумал, что на этот раз всё, похоже, кончится больницей.

Минут через десять толпа схлынула. Было около десяти вечера. Поговорили с администратором, он обещал завтра рассчитаться с нами, проведя деньги через бухгалтерию. Володя немного пришёл в себя. Все были в хорошем настроении, администратор даже сказал: