Владимир Святой [3-е издание] - [18]
Хоронил Ольгу христианский священник, бывший при ней и прежде. Ее отпевали в церкви (может быть, домашней), а затем с пением положенных песнопений и с чтением обычных молитв предали земле. Гроб с телом княгини опустили в вырытую заранее яму и засыпали землей. Это было необычно и странно для киевлян, привыкших к совсем другому ритуалу погребения (особенно, если хоронили членов княжеской семьи).
Святослав и его дети присутствовали на похоронах. Может быть, и раньше, случайно, слышал Владимир христианское богослужение. Но тогда оно никак не откладывалось в его сознании. Теперь же он сам участвовал в странном и чуждом ему ритуале. Неизвестно, на каком языке читал свои молитвы пресвитер. Может быть, и на греческом — ведь именно в Греции приняла княгиня святое крещение. Но даже если славянская речь звучала в его устах, она едва ли была понятна княжичу. Он, конечно, различал слова, но общий смысл ускользал от него.
Владимир не любил бабки и потому вряд ли мог искренне переживать ее смерть. Торжественность богослужения, величественность того, что происходило, не передавались ему. Перед Владимиром совершалось действие, которого он не понимал и которое оставляло неприятный осадок в его душе. Таким, наверное, надолго осталось впечатление Владимира о христианской вере — нечто чужое, угнетающее, тягостное…
Владимир, конечно, не знал, что смерть Ольги открывала новый этап его биографии. Еще ребенок, он выходил на авансцену истории, превращался в самостоятельную политическую фигуру, реально действующее лицо. Впрочем, как мы увидим, и этот новый этап его жизни останется пока еще очень темным, почти не освещенным историческими свидетельствами и документами.
Глава третья.
НОВГОРОД
Смерть Ольги освободила Святослава от последних обязательств перед киевлянами. Теперь он мог возвращаться на Дунай, куда спешно влекли его дела. Но прежде, чем покинуть Русь, Святославу предстояло обустроить ее, навести в ней порядок. Русь оставалась не просто окраиной вновь создаваемой им державы, но его главным оплотом, «тылом», откуда уводил он воинов для своей дружины и куда мог вернуться в случае неуспеха. От того, насколько надежен будет этот «тыл», зависели будущие успехи князя.
Святослав выбрал наиболее простой и естественный путь удержания Руси в повиновении. Он разделил Русскую землю между своими сыновьями. Каждый становился князем, полновластным в своем княжении, но каждый при этом оставался сыном, во всем послушным отцу.
На киевский престол был посажен старший, Ярополк. Мы не знаем, кто из отцовских воевод или «думцев» должен был править городом вместе с Ярополком (до времени следовало бы сказать: вместо Ярополка). В том, что такой человек имелся, сомнений не возникает — юный князь пока еще не был готов к самостоятельному правлению. Ближайшие воеводы (например, Свенельд) нужны были Святославу на Дунае. В Киеве, видимо, оставляли тех, кто поплоше. Позже рядом с Ярополком мы встретим воеводу Блуда; может быть, именно он был выбран княжичу «в место отца».
Второго сына, Олега, Святослав посадил «в Деревех» (то есть в Древлянской земле). Знаменитые «мести» княгини Ольги нанесли Древлянской земле жестокий и, казалось, непоправимый урон. Но, видимо, в силу обычая, она считалась второй по значению в Русском государстве.
Участь же третьего сына Святослава, Владимира, пока не была определена. И снова мы видим, как будто само Провидение вмешивается в его судьбу — все произошло помимо его воли и даже помимо воли Святослава. Во всяком случае, так рассказывает предание, сохраненное «Повестью временных лет»>{40}. Согласно этому преданию, в то самое время, когда Святослав делил Русскую землю между Ярополком и Олегом, в Киев явились послы из Новгорода, видимо, наслышанные о пребывании Святослава на Руси. Пришли же они просить себе князя. «Аще не пойдете к нам, — говорили новгородцы, — то налезем князя собе» (то есть сами, на стороне, найдем для себя князя).
Смысл угрозы вполне ясен. Новгородцы нуждались в князе: его присутствие делало их полноправными в Русском государстве, ставило в равное положение с Киевом и Древлянской землей. В противном случае новгородцы угрожали разрывом с Киевом и выходом из состава Русского государства.
Святослав, однако, не воспринял их угрозу. «А бы пошел кто к вам?» — отвечал он насмешливым вопросом. «И отпреся (то есть отказались. — А. К.) Ярополк и Олег».
Некогда (вероятно, еще младенцем) Святослав сам сидел на княжении в Новгороде>{41}. Он, конечно, помнил об этом эпизоде своей биографии, как помнил и о том, что Новгород был родиной его отца Игоря. Где-то на севере Руси родилась и мать князя Ольга. Однако теперь Новгород ничем не привлекал его. Устремленный на юг, к Дунаю и далее к Царыраду, Святослав сознательно отказывался от Северной Руси. Киев и Поднепровье оставались «тылом», окраиной; то, что лежало еще севернее, очевидно, выходило за пределы геополитических интересов князя. Ярополк и Олег, которым для видимости предложили новгородское княжение, не посмели перечить отцу. Да по малости лет они и не могли этого сделать.
