Владимир Раевский - [7]

ГЛАВА ТРЕТЬЯ КРУЖОК «ЖЕЛЕЗНЫЕ КОЛЬЦА»

Тайное общество декабристов дало толчок общественной инициативе, пробудило к жизни новое поколение борцов за свободу.

М. Лунин

После победы в Отечественной войне армия, как и вся страна, была предоставлена императором в распоряжение жестокого временщика генерала Аракчеева и его подручных, которые не церемонились с прогрессивно настроенными офицерами и солдатами. Их начали изгонять из армии. Необузданная муштра, жестокая палочная дисциплина тяжело давила на все передовое. Служба в армии становилась невыносимой. «Лучше в свете не родиться, чем в солдатах находиться», — ходила поговорка.

В 1815 году молодой поручик Раевский, служивший в составе русских войск за границей, вернулся, как он говорил, в «свои пределы» и получил назначение к новому месту службы. Ему очень хотелось заехать в имение отца и порадовать его, а также сестер своими наградами. Но маршрут, указанный в его подорожной, проходил вдали от родного дома, и нарушить его он не мог. Долг службы у него всегда превыше всего.

В низовье реки Смотрич, левого притока Днестра, в конце XI столетия возник город Каменец-Подольский, вошедший в состав Киевской Руси. В 1815 году в этом городе находилась главная квартира 7-го пехотного корпуса, туда адъютантом к начальнику артиллерии корпуса прибыл Владимир Раевский. Он в отличие от своих новых коллег по службе быстро ознакомился с городом, изучил его историческое прошлое.

В один из воскресных дней в квартире Раевского собрались его новые друзья. Высокий, чуть сутуловатый адъютант командующего 7-м пехотным корпусом Приклонский, капитан квартирмейстерской части штаба корпуса Кисловский, штабс-капитан Тамбовского пехотного полка Губин, инспектор Подольской врачебной управы Доктор Диммер. Они уже не раз бывали в гостеприимной квартире Раевского. Вели оживленные беседы на различные темы, но чаще всего играли в карты. Карты были главным развлечением не только среди офицеров, за картами проводили время и знатные господа. Сегодня штабс-капитан Губин пришел последним, поздоровался с друзьями, положил на стол колоду новых игральных карт, весело сказал:

— Сегодня, господа, играем только на интерес. Карты принес совершенно новенькие…

— Нет-нет, — возразил Раевский. — Сегодня я предлагаю иной план. Давайте все вместе осмотрим наш необычный город, его достопримечательности. Вы даже не подозреваете, в каком замечательном городе мы служим.

— Напрасно потеряем время, кругом немые камни, — не сдавался Губин.

— Камни тоже могут рассказать о многом, если уметь их слушать, — не соглашался Раевский. — Да будет вам известно, господа, что город, в котором мы имеем честь находиться, в начале XV века был захвачен Польшей, превращен в крепость, а в XVII — Турцией, а потом снова отошел к Польше и только в 1793 году опять вошел в состав Руси. Разве это не интересно?

— Откуда у тебя такие познания? Я второй год здесь живу и впервые сие слышу.

Раевский заулыбался:

— Можно и сто лет прожить и ничего не знать, а не зная — не полюбишь. Я где-то недавно прочел умное изречение, что «любить отечество велит природа, бог, а знать его — вот честь, достоинство и долг».

Губин все еще был уверен, что игра состоится, и с удовольствием тасовал новую колоду карт, но Приклонский и Диммер поддержали Раевского.

Всегда задумчивый Кисловский сидел с книгой у окна и что-то читал, участия в разговоре не принимал. К нему подошел Диммер, взял из его рук книгу, спросил:

— А ваша светлость что предлагает?

Кисловский толком не знал, о чем идет речь, тем не менее заявил:

— Как вам ведомо, господа, я всегда и во всем согласен с Владимиром, он ведь у нас поэт. Вот, пожалуйста. — И тут же взял со столика лист бумаги, вслух прочитал:

…О други, близок час желаний,

И близок час врагам.

Певцы передадут потомству

Наш подвиг, славу, торжество.

Устроим гибель вероломству,

Дух мести — наше божество!

Раевский, глядя на Кисловского, удивленно спросил:

— Откуда у тебя сей лист?

— На верхней полке лежал, а что?

— А то, что стихотворение я еще не закончил, а ты его уже читаешь.

— Я не вижу в этом большого вреда. Ты обиделся?

— Нет, разумеется, мне было приятно услышать из твоих уст истину, — улыбаясь, ответил Раевский.

В комнате вдруг потемнело. Небо затянулось черными тучами. В окна застучали дождевые капли.

— Вот и прекрасно, — радостно произнес Губин. — Сама природа поддерживает мое предложение.

Приклонский сказал, что ливень скоро пройдет, и, заговорщически взглянув на Раевского, продолжил:

— Господа, карты от нас никуда не уйдут. Мне кажется, предложение Владимира куда более привлекательное занятие, а пока пройдет дождь и мы соберемся в поход, нам следует обсудить одно весьма важное предложение…

На этом Приклонский запнулся, он, видимо, не знал, с чего начать, ему на выручку пришел Раевский:

— Садись, Петр, а то ты сильно волнуешься, — предложил Раевский Приклонскому, а когда тот опустился в кресло, в оправдание друга сказал: — Петр волновался не зря. Речь сейчас пойдет об очень важном и необычном. Мы обсудили и выносим на ваше решение предложение о создании вольнолюбивого кружка.