Владимир Набоков. Русские романы - [16]
Русское население Берлина заметно уменьшалось. К весне 1931 года оно составляло всего около 30 тысяч человек. Многочисленные издательства закрывались. Прекращали работу русские кафе и рестораны. Финансовое положение «Руля» ухудшалось с каждым днем. А. Каминка щедро поддерживал газету из собственных средств, но было понятно, что газета переживает свои последние дни. Так оно и случилось: «13 октября – “Руль” бесславно скончался, – писал Гессен. – Только с помощью хитрости удалось выпустить последний номер, чтобы проститься с читателями и выразить уверенность, что дело “Руля” найдет продолжателей»[105].
Сирин начал печататься в парижских «Последних новостях», во главе которых стоял П. Н. Милюков. Его рассказы появлялись на страницах этой влиятельной эмигрантской газеты с завидной регулярностью: «Обида», «Занятой человек», «Terra incognita», «Встреча», «Лебеда», «Музыка».
В парижской «Новой газете», двухнедельнике литературы и искусства, в пятом и последнем его номере Набоков напечатал сатирическое антифрейдовское эссе «Что всякий должен знать?»: «У людей была мораль, но они ее убили и закопали и на камне не написали ничего. Вместо нее появилось нечто новое, появилась прекрасная богиня психоанализа и по-своему (к великому ужасу дряхлых моралистов) объяснила подоплеку наших страданий, радостей и мучений»[106]. И далее: «Господа, вы ничего не разберете в пестрой ткани жизни, если не усвоите одного: жизнью правит пол. Перо, которым пишем возлюбленной или должнику, представляет собой мужское начало, а почтовый ящик, куда письмо опускаем, – начало женское. Вот как следует мыслить обиходную жизнь. Все детские игры основаны на эротизме… Мальчик, яростно секущий свой волчок, – подсознательный садист; мяч (предпочтительно большого размера) мил ему потому, что напоминает женскую грудь; игра в прятки является эмиратическим (тайным глубинным) стремлением вернуться в материнскую утробу. Тот же эдипов комплекс отражен в некоторых наших простонародных ругательствах»[107].
Георгий Адамович и Георгий Иванов при поддержке их окружения организовали новую атаку на Сирина. Главная идея заключалась в формулировке четкого упрека – в бездушности сиринских романов. «У Сирина все механизировано»[108], – писал Адамович о «Камере обскура». – «Роман легковесный и поверхностный. Он полностью исчерпывается течением фабулы и лишен замысла. Он придуман, а не найден»[109].
В декабре 1931 года Сирин написал рассказ «Уста к устам». Его герой, пожилой одинокий графоман, пишет под таким названием роман о любви стареющего мужчины к молодой женщине. Когда он заканчивает свое произведение, его начинает обхаживать критик Евфратский и предлагает пристроить его опус в журнал. И журнал действительно принимает роман к публикации, но есть опасность, что его закроют, потому что у издания нет денег. Взволнованный герой готов помочь журналу, только бы увидеть свою вещь напечатанной. Но случайно в театре он узнает правду, что его роман опубликовали ради денег.
Рассказ Сирина был принят к печати газетой «Последние новости», и его уже сдали в набор, когда вдруг в редакции догадались, что автор разоблачает журнал «Числа», который после четвертого номера был на грани финансовой смерти, и чтобы выжить, редактор Николай Оцуп со своими приятелями Георгием Адамовичем и Георгием Ивановым стали обхаживать состоятельного, но бездарного писателя Александра Бурова. Повесть Бурова, а также хвалебная рецензия на нее, были целиком напечатаны в нескольких номерах «Чисел». Впрочем, рассказ Сирина все равно увидел свет, он был включен автором в сборник «Весна в Фиальте», который был издан в 1956 году издательством А. П. Чехова в Нью-Йорке.
Тридцатые годы Набоковых в Берлине были отмечены борьбой с безденежьем. Мест и средств заработка становилось все меньше. Владимир стал выступать в частных домах на литературных вечерах. В феврале 1932 года он выступил с чтением главы из «Камеры обскура», своих стихов и нового рассказа «Музыка», в котором действие происходит на частном музыкальном концерте, где герой среди публики замечает свою бывшую жену. И за это короткое время, пока звучит музыка, он вновь переживает вспышку любви к ней и боль их разрыва. Когда концерт заканчивается, он замечает, что жена быстро направляется к выходу, прощается и уходит, и герой понимает, что «музыка, в начале казавшаяся тесной тюрьмой, в которой они оба, связанные звуками, должны были сидеть друг против друга на расстоянии трех-четырех саженей, – была в действительности невероятным счастьем, волшебной стеклянной выпуклостью, обогнувшей и заключившей его и ее, давшей ему возможность дышать с нею одним воздухом, – а теперь все разбилось, рассыпалось, – она уже исчезает за дверью…»[110]
В начале апреля 1932 года Набоков отправился в Прагу, повидать мать, брата и сестер. Он пробыл там более двух недель и по возвращении в Берлин в поезде начал писать рассказ «Хват». Герой его – циничный пошляк, этакий молодой расторопный коммивояжер, который своего не упустит. Действие начинается в поезде, где он знакомится с молодой женщиной и в беседе с ней выдает себя за разоренного революцией русского помещика. Девушка в свою очередь рассказывает попутчику свою шаблонную женскую историю, в которой герой, сам обманщик, легко распознает ложь. Постоянная смена точки зрения в рассказе, от рассказчика к герою, раскрывает внутренний мир последнего с разоблачающей яркостью. Мужчина высаживается вместе с женщиной и едет с ней на квартиру. Между ними все понятно без слов. Героиня берет у него деньги и уходит купить угощенье. В ее отсутствие приходит знакомый, чтобы сообщить, что у ее отца удар и он не доживет до утра. Женщина возвращается, и между ней и героем происходит близость, «но неудачно, неудобно и преждевременно»
