Владимир Маяковский. Роковой выстрел - [14]

.

Как видим, вновь в центре внимания Н.Н. Асеев и Е.А. Лавинская. Только теперь мы уже знаем и о дневниках М.М. Пришвина, где роль ее высветляется еще ярче.

Таким образом, не очень высоко оценивая саму статью Л.Ю. Брик, В.Н. Дядичев, в сущности, описывает ту же картину, которую мы увидели «изнутри» статьи «Предложение исследователям[23]».

И вот в 1970 г. известный поэт Ярослав Смеляков, продолжая линию Воронцова – Колоскова, создал ходивший в самиздате текст – специфический документ, ставший достоянием читателей лишь в 2013 году в журнале «Наш современник».

Там можно было прочесть следующее: «Еще 17 апреля 1930 года, в день похорон Маяковского, в объединенном выпуске «Литературной газеты» и «Комсомольской правды» появилась статья Михаила Кольцова, где было сказано: «Нельзя с настоящего полноценного Маяковского спрашивать за самоубийство. Стрелял кто-то другой, случайный, временно завладевший ослабленной психикой поэта – общественника и революционера. Мы, современники, друзья Маяковского, требуем зарегистрировать это показание».

Год спустя в «Литературной газете» Николай Асеев опубликовал «Отрывки поэмы» с указанием, что в них обрисован один из эпизодов, «относящийся к Маяковскому». В «Отрывках поэмы» есть такие строки:

Ничего, что губы, оледенев,

Обронили октябрьской листвы слова.

Я останусь с тобой наедине:

Расскажи мне, кто в этом виноват?

Ничего, что воском сплылась ладонь,

Ничего, что грозен глаза кожух,

Разбудив молчанье на сотни ладов,

Я ухо к ране плотней приложу.

Я знаю, что к сердцу свинец неся,

Поднимая стотонную сталь ствола,

Ты нажим гашетки нажал не сам,

Что чужая рука твою вела.

Что какой-то вымуштрованный гипнотизер,

Запропавший за сплывшие этажи,

На тебя ненавистный уставил взор

И в безволье крикнул тебе «Не дыши»,

Что за нами повсюду ведет наган,

Неуловимая тень врага,

Что и так, и этак в твоем лице

Напоследок песня взята на прицел.

Ничего, что губы, оледенев,

Обронили листвы октябрьской слова.

Я останусь с тобой наедине,

Расскажи мне: кто тебя наповал?

Из этих текстов Смеляков делает вывод, что и Кольцов, и Асеев были уверены в убийстве Маяковского. Так говорить можно, только если очень хотеть в элементарном художественном приеме очеркиста Кольцова, который имел в виду не более, чем, что тогда Маяковский был в таком состоянии, что не был собой – революционным поэтом; в свою очередь, тогда Асеев имел в виду то же самое: какой враг внушил тебе эту идею? Кто тебя к ней привел? Ведь даже в этих стихах нет ничего, кроме какого-то внешнего внушения.

Но Я. Смеляков в опубликованном в «Нашем современнике» тексте рассказывает о странной встрече с Николаем Асеевым, который сообщил Смелякову 8 февраля 1952 г. (хотя, по всем известным сведениям, Смеляков был арестован в 1951 году), что во всем виноваты Агранов и Ягода. В той же публикации приводится якобы рассказ Асеева о том, что некий офицер в 1942 году предлагал поэту доказательства убийства Маяковского, но Асеев, посоветовавшись с Осипом Бриком, предложил офицеру отправить материалы в следственные органы.

Теперь, в 1952 году, Асеев, якобы, очень жалел об этом. Текст этот настолько безобразен, что даже публикаторы из «Нашего современника» смущенно сообщили читателям, что поэт использовал здесь лексику знаменитой пропагандистской книги Ю.С. Иванова «Осторожно: сионизм!», вышедшей как раз в связи с Шестидневной войной.

Как теперь видно, в своих беседах с В.Д. Дувакиным В.Б. Шкловский совершенно правильно оценивал ситуацию.

Странно во всей этой истории только использование имени мертвого Асеева, как «главного» идеолога «убийства» Маяковского Бриками: в знаменитом скандале вокруг «Маяковского» тома «Литературного наследства» Асеев открыто выступил против статьи Воронцова – Колоскова, которые наиболее активно уже нападали тогда на Л.Ю. Брик. Не говорим уже о незаконченной пьесе сталинского лауреата, автора «Маяковский начинается» о Достоевском и Маяковском. Но все не так просто и со стихами, и с размышлениями Асеева и о Маяковском, и Бриках.

К тому же в т. н. авторских пояснениях к поэме «Маяковский начинается» Асеев дал очень важный автокомментарий ко всем этим проблемам. Комментарий касался как раз глав «Осиное гнездо» и «Разговор с неизвестным другом». Эти тексты появились в статье о творческой истории поэмы Асеева в «Литературном наследстве»[24].

Вот они:

К ГЛАВЕ XIII «ОСИНОЕ ГНЕЗДО»

Впервые ставился вопрос о реализации социалистического учения. Вышел во всеоружии на арену истории Сталин. План коллективизации, борьбы с кулачеством уже намечался. Троцкий дернул ручку тормоза, чтобы застопорить ход. Его отшвырнуло от пределов СССР. Я не берусь описывать всего этого в хронологической последовательности, но в литературе это отражалось своими особенностями (с. 461–462).

К ГЛАВЕ XIV «РАЗГОВОР С НЕИЗВЕСТНЫМ ДРУГОМ»

Еще одна фигура неотделима от памяти Маяковского. Здесь не названо имя этого персонажа 10, так как его биография настолько отдалилась от нас, что очертания ее стали смутно нечетки, но начало этой биографии так близко связано с нашей, что вся глава эта, может быть, и бесплодно сентиментальная, – последний отзыв на далеко разошедшихся путях, бывших в своей начальной поре нашей общей юностью (с. 462).