Столь бесстрашен и силен был его напор, что нападавшие отшатнулись. Кто не успел, тот порублен был. Прошел-пробился Светозор почти через всю залу, уже замаячило впереди бледное как полотно лицо предателя. Тут бросились ему на спину волкодлаки, клыками в латы вцепились. Двоих стряхнул с себя, еще вперед шагнул, а на нем уже с полдюжины волчар-оборотней повисло. Лицо подлое, в дверном проеме мелькнув, за косяк спряталось, а из ночной темноты, ощерившись железными пиками, ворвались в залу новые разбойники.
Сумел князь одну пику отбить, хоть и висели на руках его матерые волки, да оставшиеся другие в грудь ударили, пробивая кольчугу. Последним усилием он назад отшатнулся, не давая себя на пиках поднять, спиной с размаху в стену уперся, услышал, как хрустнули кости прицепившихся к нему сзади оборотней.
Вздохнуть не мог, подгибались колени, глаза застилал кровавый туман. Левая рука была перебита, но правая по-прежнему меч держала. Поднял он меч над собой, едва силы для этого замаха собрав, и тут же шесть острых пик пронзили его, к стене пригвоздив. Четыре пики — в богатырскую грудь, а две — в правое плечо и в запястье. Видать, всего пуще враги боялись княжеской десницы, дивный меч сжимающей.
Лишь после того как Светозор был распят на стене и признан мертвым, Климога осмелился войти в залу. Перешагивая через трупы своих и чужих, он приблизился к Светозору. Голова Синегорского князя на грудь упала — не увидать лица. Климоге очень хотелось в лицо убитого брата взглянуть, может быть, чтобы понять, о чем тот перед смертью думал. Одну пику выдернув, Древки других чуть отклонив, почти вплотную подошел он к князю, сорвал шлем с его головы и, грубо ухватив за волосы, приподнял окровавленную голову Светозора.
— Страшная смерть, брат, не правда ли? — скривил он губы в усмешке. — Ты, наверно, не такой ждал. Но выбираю я, а не ты. Отныне и навсегда.
Вдруг с ужасом увидел Климога, что дрогнули веки Светозора и, смертный сон одолевая, открылись глаза, скорее понял, чем расслышал слова, произнесенные мертвеющими устами:
— Будь ты проклят, братоубийца. Жди отмщения моего…
Потрясенный Климога отпрянул, а затем, обеими руками схватив железную пику, со всей возможной силой вогнал ее прямо в сердце богатыря.
Утерев холодный пот, выступивший на лбу, приказал:
— Заберите его меч и принесите мне. Я буду наверху, в княжеской горнице. Убивайте всю челядь, которую встретите во дворце. Отпрысков Светозора найти и туда же, в горницу, доставить немедля!
Сопровождаемый Гурием, он решительно зашагал по лестничным ступеням. До рассвета оставалось совсем немного времени. Нужно спешить, дабы выполнить планы сегодняшней ночи до конца.
Дворцовый подвал, в котором прятались женщины, был весьма обширен и напоминал о древних годах, когда о постройке дворца на Ладорском холме еще и не помышляли. Давний предок Светозора не вверх возносил защиту от недругов, а вниз, отрывая землянки, соединяя их между собой открытыми и тайными проходами, устраивая опасные ямы-ловушки, известные лишь жителям Земляной крепости. Потомки древнего владыки Синегорья не захотели жить в тесноте и полумраке землянок и поставили новую крепость — высокую, каменную — на месте прежней. Старые жилища где засыпали, где, укрепив бревнами и камнями, приспособили для хозяйственных нужд. Но о том, чтобы сделать из них надежные убежища от врага, конечно, уже не заботились.
Шум битвы не проникал в подземелья дворца. Разбредясь по каменным клетям, в которых преимущественно хранились продовольственные запасы, женщины пытались отыскать себе тайники, а не отыщутся — так соорудить наскоро. Старались не думать о том, что будет, если помощь не подоспеет. Такого закутка, где все десять женщин и княжна с княжичем могли бы укрыться, здесь не было, поэтому каждая полагалась только на себя: кто за бочками с солью прятался, кто в дубленые шкуры зарывался, кто, свободную клеть заняв, спешно чем придется подпирал изнутри хлипкую дверцу.
Хотели они перво-наперво детей княжеских укрыть понадежнее, но воспротивилась Марфа-ключница:
— Из вас кого найдут, про Любавушку с Владием сразу пытать будут. А если не знаете, где они хоронятся, то и сказать не сможете. Потому, бабы, прячьтесь где сами сумеете, ни на кого не смотрите. О княжне с княжичем я позабочусь.
Никто со старухой спорить не стал. Повела она княжеских детей в дальние клети, однако вскоре остановилась, свечу Любаве отдала и сказала:
— Дальше без меня идите, чтоб и я вашего места не знала. Перун и Мокошь да не оставят вас, любые мои!.. Не поминайте лихом старую Марфу, коли не свидимся больше.
Сестра с братом, хоть и страшно им было одним оставаться, послушались ключницу. Любава, крепко держа брата за руку, в другой свечу сжимая, направилась узким проходом в самый конец подземелья. Здесь, похоже, давно уже никто не бывал. Кое-где с низкого свода гроздьями свисала паутина, земляной пол холодил босые ноги, затхлым воздухом трудно дышалось… Заприметив дощатую дверь, Любава толкнула ее плечом. За дверью совсем крохотная клеть оказалась, в такой и не спрячешься. Собралась княжна дальше идти, но Владий остановил:
