Владеющие - [24]

Капитана ударил столбняк. В комнате воцарилась гробовая тишина.

— Нет, все-таки Костенька беспредельный озорник, — не ко времени вспомнила Лугарина виденные много раз на телеэкране кадры того момента, когда Костя Цзю стоит с ехидной улыбкой в центре ринга после очередной нокаутирующей победы с задранным вверх указательным пальцем. Так бравировать перед всем миром фрагментом Тайного знака Хранителей мог только этот сумасбродный мальчишка, привыкший, что ему все сходит с рук.

В это время мертвенно бледный Савельев в оцепенении никак не мог подняться со своего стула. Он жадно хватал ртом воздух, издавая какие-то сиплые звуки. Наконец, справился с дыханием и дико закричал врачу:

— Немедленно выйди из кабинета! Закрой дверь с той стороны!

Врач подхватил чемоданчик и метнулся в коридор.

— Как вы посмели? — коброй зашипела Лугарина, делая еще один шаг к Савельеву.

— Я… это… Он раскрыл информацию…. Я обязан пресекать, — дрожащий капитан отирал спиной стену на полусогнутых ногах.

— Он «Мой», — гортанно произнесла она.

— Я не знал. Он не сказал…. Не может быть. Нет, он обычный…, - начал приходить в себя Савельев.

— Он «Мой». Только он сам об этом еще не знает, — сказала Лугарина.

Савельев растерянно молчал. Секретная Инструкция для сотрудников спецгруппы по программе «Блокада» предписывала самое жесткое пресечение любой возможности распространения информации о Хранителях. Но все розыскные действия в отношении самих Хранителей и лиц, называемых ими «Мой», были категорически запрещены третьим параграфом Инструкции. Пятый параграф предписывал оказывать полное содействие по личной просьбе Хранителя, в том числе разрешал игнорировать законодательство. Но такой ситуации, как сейчас, в Инструкции предусмотрено не было. Хранитель защищал обычного человека, прикоснувшегося к запретной теме. За три года работы в спецгруппе Савельев первый раз лично разговаривал с Хранителем. Вот попал, так попал, горестно подумал он.

— Листок, — она подошла ближе и протянула руку.

Дрожащими руками капитан раскрыл папку и боязливо подвинул листок к краю стола. Лугарина взяла письмо, аккуратно свернула, положила в карман жакета.

— Кто-нибудь еще в курсе? — спросила она ровным голосом.

— Разумеется, нет. Остальные являются «слепыми» исполнителями. Я единственный Оперативник уральского региона по программе «Блокада», — по-военному четко и быстро ответил Савельев. Его лицо порозовело, взгляд стал оценивающе-осмысленным. Он продолжил:

— Кабинет защищен от прослушки, телефон с дешифратором. Все по регламенту. Вам нужна какая-то помощь?

— Быстро носилки. И машину к подъезду.

Савельев взял трубку телефона и отдал распоряжения.

— Да, кстати, никаких донесений в Центр, — добавила Лугарина.

— Но, по инструкции я должен…, - растерянно произнес капитан.

— Ничего вы не должны, — усмехнулась Анастасия Александровна, подняла правую руку, ритмично качнула ладонью из стороны в сторону, пристально глядя на Савельева. Тот заворожено смотрел ей в глаза.

— Вы вчера вечером сидели в ресторане, много выпили, — монотонным голосом произнесла она, — Вы не были сегодня на работе. После того, как мы покинем этот кабинет, вы больше не вспомните ничего об этом журналисте и обо мне. Вы проснетесь через пять минут. Сядьте на стул и кивайте головой, когда я буду прощаться с вами.

Савельев неловко сел, глядя в трансе прямо перед собой. В дверь негромко постучали. Лугарина подошла к двери, распахнула ее и жестом пригласила двух человек с носилками, указала на лежавшее тело:

— Аккуратно берите его и несите на заднее сиденье машины, — сказала она, указав вошедшим на лежащего пластом Владимирова, — Спасибо, капитан, и прощайте.

Громилы в одинаковых костюмах недоуменно уставились на Савельева. Тот, как китайский болванчик, кивал головой.

Через три минуты черная «Волга» отъехала от серого квадратного здания на улице Ленина. На заднем сиденье машины Анастасия Александровна поддерживала безжизненное тело Евгения. Его голова лежала на ее коленях. Лугарина сильно сжала ему виски своими горячими ладонями, наклонилась и негромко сказала:

— Женя, просыпайтесь. Уже двенадцать часов. Мы приехали, нам надо идти домой. Открывай глаза, милый…

Владимиров глубоко вздохнул, заворочался, открыл глаза…

Глава 10 Допуск

— Здравствуй, Николай. Ты можешь сейчас подъехать ко мне? Разговор есть, — сказал Путин бодрым голосом, — Как у меня в приемной? Сам хотел…. Ну, вот и хорошо, заходи.

В дверях кабинета появился Патрушев, деликатно остановился на почтительном расстоянии. Широко улыбаясь, Президент энергично шел к нему. Крепко пожал руку, другой рукой коснулся его плеча.

— Коля, если ты насчет справки переживаешь, то ее нет. В тот же день спалил. Забудь, как дурной сон, — сказал, улыбаясь, без экивоков Путин.

— Спасибо, Володя, — с облегчением выдохнул начальник контрразведки, — Но я по другому поводу. Это срочно, но не знаю даже, как начать. У меня к тебе очень серьезный разговор. И, думаю, не короткий. Ты мог бы распорядиться?

Путин согласно кивнул, подошел к селектору и отдал короткое распоряжение. Телефоны звякнули и мигнули лампочками. Теперь на неопределенное время российского Президента словно бы не существовало в природе.