Владеющие - [21]

Вот почему Николай Платонович делал в тексте упор на хозяев Камней, избегая слова «хранитель» и заменяя его термином «спутники жизни». Впрочем, эта наивная уловка не могла обмануть даже самого автора документа. Он тянул со справкой в слепой надежде, — а вдруг случится немыслимое, и Шеф забудет о своем поручении.

Начальник контрразведки, наверняка, уже написал завещание, раздал долги и всегда носит при себе оружие.

…Владимир Владимирович глубоко вздохнул, обозвал себя сволочью и мысленно попросил извинения у друга. Конечно, вслух он этого не сделает, но улыбка и крепкое рукопожатие при встрече будут вполне ясной безмолвной просьбой о прощении за сегодняшнее хамство.

Путин достал из серой папки все документы, высыпал в кресло фрукты из хрустальной вазы, положил в вазу смятые листы. Взял со стола инкрустированную серебряную зажигалку, ткнул пламенем в бумажный ком. Сделал еще пару глотков вина из бокала, чайной ложкой растер по хрустальной поверхности серый пепел…

* * *

…Евгений ходил по холодной узкой камере. Знобило. Не сидеть же все время в углу. Три имитации за полчаса достаточно. Наверняка, камера просматривается видеокамерами. Так, что же произошло? Надо понять ситуацию. Этого чекиста словно заклинило, он меня готов порвать, как Тузик тряпку, за этот клочок бумаги. Поэтому надо что-то придумать, чтобы отсюда выйти и не подставить Лугарину. А в том, что ей могут грозить большие неприятности, прознай капитан об истинном владельце письма, он уже убедился.

Евгений застонал, прошел в угол, скинув штаны, примостился, издавая сладострастные звуки. Затем дернул ручку сливного бачка. Сел на топчан, подперев кулаком щеку, в позе роденовского мыслителя. Нет, тупое упрямство ни к чему хорошему не приведет, они пошуруют в редакции, а потом выйдут на соседей. Это «секрет полишинеля», им станет известно про Анастасию Александровну максимум через пару дней. Значит, надо их опередить.

Он подскочил к двери и заколотил в нее кулаками. С противоположной стороны послышался грозный оклик.

— Эй, отведите меня к товарищу капитану, — заорал, что есть мочи Евгений, — Я хочу во всем признаться. Скорее.

Савельев молча сидел за столом, смотрел на него, не приглашая сесть.

— Я был неправ, — сделав виноватое лицо, первым заговорил Евгений, приближаясь к столу, робко присел, — В конце концов, помогать органам наш гражданский долг, так ведь, товарищ капитан?

— Кончай бздеть, Владимиров, — сморщился Савельев, — Лучше скажи, что обоссался. А ведь мы тебя еще даже не били, — с сожалением добавил он.

— Не надо меня бить. Я и так все скажу, что вы хотите от меня услышать? — взмолился Евгений.

— Первое. Откуда у тебя этот документ?

— Я сначала боялся сказать, потому что меня с работы могут выгнать. А вы можете не сообщать в редакцию? Ну, пусть это останется между нами, — виновато попросил Владимиров.

— Не торгуйся, говори!

— Товарищ капитан, год назад я готовил публикации об истории Уфы для нашей газеты «Вести Башкирии», ну, вы, наверное, читали, — проникновенно сказал Евгений, — Работал в архивах. Там нашел в одной книге этот листок. Он лежал вместо закладки. Он не числился как единица архивного хранения. Ну, я его взял и положил в папку со своей рукописью. И забыл. А недавно разбирал свои черновики, смотрю, что-то написано. Делать на работе было нечего, вот я и решил попытаться его прочитать, но ничего не разобрал. Только отдельные слова. Ерунда, одним словом.

— Ерунда это или нет, нам решать, — сделал нравоучение капитан, постепенно приходя в бешенство, — Рассказываешь складно. Но, извини меня, полную херню. И хочешь, чтобы я поверил твоим журналистским байкам? Не выводи меня из терпения, козел! Говори, кто дал тебе документ! Имя, живо!

— Мамой клянусь, правду вам говорю — выдавил из себя слезу Владимиров, — Ну, подумайте, какой резон мне вам врать, ведь я целый месяц в этих архивах пыль глотал. Честно скажу, я ведь хотел прижизненное издание стихов Пушкина украсть. Эту книгу мне на карточку не записали, пропустили. Хотел взять, но побоялся. Ой, дурак, я, дурак, ну, почему я взял эту закладку, а не ту книгу Пушкина?!

— Эх, тебе не в редакции, а в театре бы работать, «шарапов». Кстати, у тебя дома уже делают обыск с участковым и понятыми. И я подозреваю, что в твоем книжном шкафу, на нижней полке, лежит пакетик с героином. Тянет он, минимум, на восемь лет с конфискацией, — холодно произнес гэбист, — Но это будет потом, а пока мы превратим тебя в зомби. Сейчас тебе сделают укол. Сначала начнешь кричать и биться об пол, потом стонать и плакать, а через полчаса будешь целовать мне руки и все рассказывать.

— Все-таки придется мертвячить, причем по максимуму, — обреченно подумал Евгений.

Он вальяжно откинулся на спинку стола, забросил ногу на ногу. Презрительно сжал губы, шумно втянул воздух ноздрями и харкнул на ковер. Ухмыльнулся, глядя поверх головы капитана на портрет Президента, висевший на стене.

Побелевший от ярости Савельев яростно давил кнопку звонка.

Глава 9 Никольское

Путь в поместье князя Давлетшина занял неделю. Андрей не торопился, приказал кучеру не загонять лошадей, и они, почувствовав отсутствие кнута на своих боках, охотно перешли на мелкую рысь, а то и ленивый шаг на покатых пригорках.