Вкусный кусочек счастья - [55]

Я не представляла, как буду искать работу. Мне почти не отвечали по объявлениям — ни в Craigslist, ни в других печатных и сетевых источниках. Тщательно составленные сопроводительные письма, резюме, подобранные под каждую вакансию и каждую компанию — все это было неважно. В ответ я не слышала ни слова, что делало поиски лишь еще более мучительными. Я жалела, что не выбрала себе в качестве специализации настоящую работу, вроде медсестры или учителя. Неопределенное, расплывчатое образование специалиста по средствам массовой информации ничем не помогало мне на адском трудовом рынке.

— Эфирная журналистика — это умирающая отрасль, — говорили мне знакомые. — Люди теперь смотрят новости в Интернете, Андреа.

На самом деле я и сама искала новости именно там. И, возможно, я должна была понимать, что найти работу в местных отделениях ABC, NBC, CBS и FOX в принципе довольно трудно. «Но они же ищут интернов, — думала я. — Я отлично с этим справлюсь».

Живя без денег, без своего жилья и с пятизначной суммой долга за обучение я поняла, что грусть, с которой мне удалось вроде бы справиться за предыдущий год, возвращается. Я снова стала одержима едой. Я считала и пересчитывала калории со все большей точностью, даже добавляла к сумме жвачку без сахара, которую жевала.

Во время телефонных разговоров с Дэниэлом я постоянно с ним ругалась. Свидания в кафе, когда я приезжала к нему в гости в Вустер, часто заканчивались тем, что мы кричали друг другу что-нибудь обидное — и я уезжала. В каждом нашем споре у меня было смутное ощущение, что он что-то против меня имеет, что раз он видел меня в худшем моем состоянии, то я должна быть благодарна, что он остался со мной, когда любой другой ушел бы. Он, конечно, ни разу такого вслух не сказал, но, тем не менее, мне очень не нравилась моя роль — человека, который должен чувствовать себя лучше, который больше не нуждается в эмоциональной поддержке. А еще меня не могло не пугать его отношение к еде по принципу «все или ничего», из-за которого он обратно набрал 35 килограммов, сброшенных в прошлом году. Если Дэниэл не сидел на строгой диете, то обязательно объедался — никакого компромиссного варианта не было. Я едва пришла в себя после того, как стала жертвой обеих крайностей, так что мне очень тяжело было на это смотреть.

Я медленно отстранилась от него, не чувствуя даже крупинки романтических отношений, которые у нас когда-то были. Дэниэл уже не был моим парнем. Он превратился в родителя, опекуна. Собственно, даже если не говорить о нас двоих, то я никак не могла смириться с тем, что жизнь после колледжа оказалась вовсе не такой, как я надеялась и ожидала. Я хотела, чтобы все стало другим — лучшим, новым. Так что я ушла от него. Окончив наши отношения, я разбила сердце и ему, и себе.

Я думала, что смогу все начать сначала. Я считала, что он стал для меня обузой, и что уйти от него — это будет примерно то же самое, что вытянуть ноги после нескольких часов, проведенных в тесном сидении самолета. Мне казалось, что я не получила достаточно любви, чтобы быть такой верной, такой преданной одному человеку.

Оказалось, что все эти предположения не совсем верны. Меня охватило еще большее отчаяние, и я поняла, что мне не хватает Дэниэла. Не хватает привычности, безопасности, легкости. Мне не хватало команды, которой мы были. Несколько раз в день мне хотелось позвонить ему — хотя бы для того, чтобы услышать, как он зовет меня «Энди», как раньше. Дни, которые после окончания колледжа и без того заставляли меня скучать и беспокоиться, стали еще длиннее и мрачнее.

Я пошла работать официанткой в стейкхаус, когда не в силах уже была смириться с постоянными отказами. Полгода я надевала на себя горчично-желтую рубашку маленького размера, сидевшую на моей фигуре, с которой я так до сих пор и не освоилась, как коробка, прикалывала значки для определенного количества «таланта» и зарабатывала 3 доллара в час плюс чаевые. Если меня доставали клиенты, то я притворялась, что это все просто эпизод шоу «Подстава». «Должно быть, меня снимает скрытая камера», — говорила я себе, улыбаясь.

Шли месяцы; я постепенно начала чувствовать себя лучше и без Дэниэла. Я встречалась с друзьями, которых уже давно не видела. Я посвятила себя хобби и занятиям, которым не уделяла время, пока мы были вместе — всякое рукоделие, вроде скрапбукинга и открыток. Я ходила в кино одна. Тяжелее всего было не находить новые занятия, а заполнять эмоциональную пустоту, возникшую без него. Дэниэл был моим лучшим другом, доверенным лицом, терапевтом и советником, а теперь, когда он ушел, я лишилась всего этого. Я словно осталась голой. Я не могла быть слабой, даже если чувствовала себя так. Не могла ни в чем нуждаться, даже если и хотела. Мне предстояло жить без него, так что приходилось набираться больше сил изнутри. И со временем мне это удалось.

В феврале в Медфилд приехала съемочная группа. Настоящая, живая съемочная группа голливудского фильма — которую возглавлял не кто иной, как Мартин Скорсезе, — выбрала мой сонный маленький городок для работы.

Я еще за несколько недель до этого услышала, что Медфилдский госпиталь, большую психиатрическую больницу, закрытую уже лет десять, выбрали в качестве декораций для фильма «Остров проклятых» — экранизации триллера Денниса Лихейна; другие его книги, в частности, «Таинственную реку» и «Прощай, детка, прощай», тоже экранизировали. Здание располагалось на зловещем Госпитальном холме, вне самого города, и было как раз достаточно старым, чтобы выглядеть холодным и страшноватым. Оно выглядело так, что было просто невозможно не предположить, что оно не хранит страшных секретов и интересных историй, и что там нечего делать одному в темноте. По большей части в окрестностях холма горожане разве что играли в футбол и катались на санках, так что десант из Голливуда нас даже почти не побеспокоил.