Вкусный кусочек счастья - [42]
То были настоящие вехи. Между ноябрем и январем я похудела еще на 9 килограммов.
За эти шесть месяцев я узнала много нового, причем скорее не о еде, а о себе. Я узнала, что такое борьба, и о порождаемом борьбой чувстве силы. Сейчас я оглядываюсь назад и понимаю, что начало похудения — примерно третья неделя, когда диета наконец превратилась в стиль жизни, — давалось проще, чем время, когда вес начал уходить медленнее. Вначале я была охвачена энтузиазмом. Я очень хотела одержать победу, как и в любой другой задаче, которую ставила перед собой. Хотела победить в битве с весом так же сильно, как, например, в «Своей игре» против Дэниэла.
Прищурившись, я разглядела финишную черту «60 кило» где-то вдали и понеслась в ее сторону с безумной скоростью, даже не думая, не выдохнусь ли на полдороге, и действительно ли финиш так близко, как кажется. К счастью, на первом отрезке путешествия я сбрасывала двузначные числа в фунтах — потому что изначально была настолько огромной. Этот опыт был в чем-то забавным, но я не сказала бы, что он мне очень нравился; его можно было описать только долгими вздохами облегчения. Я чувствовала себя энергичной и вдохновленной.
Но потом, месяцев через шесть, сбросив почти 27 килограммов из стартовых 122, я замедлила ход. Я стала нетерпеливой. Я устала внимательно следить за едой, устала постоянно заниматься. Новизна испарилась, как утренний туман, и весь процесс стал казаться мне невыразимо скучным. Я вздрагивала, когда реальность напоминала мне: «Ненавижу сообщать плохие новости, но… Тебе придется заниматься этим же еще месяцев десять, плюс-минус бесконечность, если ты действительно хочешь избавиться от всего лишнего веса».
Я словно целый месяц играла в боулинг с бортиками — сбивала кегли, мне казалось, что я прямо очень круто играю, — а потом бортики внезапно убрали, и на их месте остались только глубокие, угрожающие канавки. «Это совсем не так весело, — думала я. — Я уже не сбиваю их так легко, как раньше».
А потом я поняла — успев предварительно обозвать себя лодырем, неудачницей и наговорив прочих гадких слов, — очень простую вещь: «Ну, значит, какое-то время будет хреново».
Очень важная и нужная доза реальности стала для меня откровением. Я наконец-то поняла, что похудение — это не просто бег трусцой с картой или указаниями дороги в руках. Это будет настоящий марафон, и километры с 5 по 20 будут жутко, просто невероятно хреновыми.
Сказав это себе, я сразу поняла, какое путешествие меня ждет. Я осознала настоящее расстояние, сколько сил мне понадобится для его преодоления. Я поняла, что, скорее всего, мне поначалу это не понравится. Но еще я знала, что многие амбициозные путешествия заканчиваются хорошо.
Впрочем, были и моменты — можно даже сказать, десятки таких моментов, — когда я всерьез хотела съесть целую коробку глазированных пончиков. Или сесть в кровати и есть, есть и есть, смотря любимый сериал. Или попробовать съесть торт целиком — вне зависимости от того, согласен ли со мной желудок. Когда я не хотела не иметь ничего общего ни с силой воли, ни с ее кузиной — умеренностью. Когда я не хотела ограничиваться всего одним шариком мороженого, зная, что в Ben & Jerry можно заказать сразу пинту.
Нет смысла отрицать трудности. Бывало, что в половину пятого вечера, между обедом и ужином, я понимала, что никакое количество фруктов не порадует меня так, как одно пирожное. Бывало, что утром, когда я задавала скорость на беговой дорожке, ноги казались свинцовыми, а все тело — тяжелым сгустком чего-то непонятного. Бывало, что я смотрела на пустую тарелку с ужином, съев три полноценных блюда, и хотела еще одну такую же полную. Бывало, что я лежала в постели и не могла заснуть, воображая, как бегаю по супермаркету и лихорадочно сгребаю в корзину «Орео» и «Лаки Чармс». Бывало, что сидя в кофейне, я чувствовала запах свежевыпеченного черничного маффина и вздыхала, напоминая себе, что мне нельзя съесть сразу три, горячих и в масле. Бывало, что передо мной ставили торт, и я понимала, что «просто маленьким кусочком» дело не ограничится.
То были тяжелые времена. Минуты и часы, когда мне приходилось собираться с силами, чтобы не сорваться. Именно в такие моменты проявляется характер. Потому что, когда нам хорошо, мы ведем себя совсем не так, как когда нам плохо. Когда нам хорошо, нам не нужно особенно проявлять силу или целеустремленность. Именно в моменты самой большой слабости, когда я была совершенно уверена, что лучше уж сдаться, чем продолжать, я узнала, чего на самом деле стою.
Я разработала целый арсенал способов отвлечься — хотя бы для того, чтобы не сорваться и не объесться. Я писала что-нибудь в дневник всякий раз, когда чувствовала, что мне плохо и нужна поддержка. Я звонила Кейт или Сабрине, и мы обсуждали что-то, не связанное с едой, весом и похудением. Эти разговоры помогали мне выйти за пределы собственного пузыря, полностью погрузиться в чужую жизнь. Я ходила в кино — я наконец-то научилась не есть в кинотеатрах, — и погружалась в миры фантазий. Я проводила время на природе — это самый легкий способ почувствовать связь с чем-то грандиозным, — и понимала, что Земля все равно вращается вокруг своей оси, вне зависимости от того, ненавижу я свое тело или нет.
