Вкус жизни - [21]

Он выбежал на шоссе и медленно побрел в сторону города, понемногу приходя в себя. Уже через полчаса он подумал: «Вот дурак, от страха даже Господа вспомнил».

…А еще через полчаса его сбила машина, которую занесло на крутом повороте.

Повышение квалификации

Когда босс предложил ей пойти на курсы повышения квалификации за счет фирмы, вначале она очень обрадовалась, но потом в голову стали приходить разные мысли: ну почему именно ее, может быть, у него есть на ее счет какие-то виды в плане не только работы, а чего-то еще? В том, что она хороша, ей сомневаться не приходилось, первое место на конкурсе красоты она получила еще в школе, потом было такое же заслуженное признание в колледже, нескромные взгляды мужчин на улице, поэтому надо было быть начеку. Она стала исподтишка наблюдать за ним, не посылает ли он ей каких-то сигналов, чтобы вовремя их пресечь и на корню предотвратить любые попытки неслужебного характера. Он оставался с ней таким же любезным, как и ко всем служащим фирмы.

Изо дня в день он приходил в офис, приветливо общался со своими работниками, интересуясь их проблемами, и, конечно, не забывал и о ней, справляясь, как ее успехи на курсах. Она охотно рассказывала о новых разработках, предлагаемых в отрасли, незаметно наблюдая за ним, не выкажет ли он хотя бы каким-нибудь жестом своего особенного расположения к ней. Но он, только рассказывал ей о своих детях, о жене и других вещах, связанных с его семьей, а потом поднимался и отправлялся в кабинет к другому сотруднику, беседуя со всеми примерно об одном и том же. Это начинало ее раздражать, и даже появилась какая-то дурацкая ревность – почему он уделяет ей столько же времени, сколько и всем остальным.

На занятиях она пыталась вникнуть в каждую мелочь, чтобы потом заслужить похвалу своего босса, и даже сделала несколько предложений по введению новых технологий. Шеф ее внимательно выслушивал и просил разобраться во всем как можно глубже. Она корпела над бумагами до позднего вечера, высчитывая каждую мелочь; ей хотелось стать незаменимой.

Через три месяца курсы закончились, ей подняли зарплату на тридцать процентов и перевели в другой кабинет, более просторный, с окнами, выходящими на городской парк, с люстрой стиля модерн под высоким потолком и очень удобным рабочим столом с не менее удобным креслом. Но самое главное было то, что стены, разделявшие ее с сослуживцами, были не из прозрачного стекла, а из оштукатуренного кирпича, оклеенного белыми обоями в синюю полоску; тут можно было и зевнуть, и накрасить ресницы без опасения, что за тобой кто-то наблюдает, и даже просто съесть бутерброд.

Она сидела на своем рабочем месте или уткнувшись в бумаги, или ведя по телефону длинные, утомительные переговоры с клиентами. Босс стал заходить к ней не так часто, как раньше. Но когда раздавался предупредительный стук в двери, у нее внутри все сжималось. Она продолжала чего-то ждать. Он заходил, интересовался ходом дел и снова уходил. Вечером, лежа в постели, она размышляла о своем непонятном страхе и этом томительном ожидании какой-то развязки. что-то ей подсказывало, что не все так просто, но ничего не менялось.

Весь коллектив собрался в загородной резиденции фирмы, чтобы отметить двадцатилетие со дня ее создания. Море охлажденного французского шампанского разгорячило головы присутствующим, кто-то танцевал, кто-то гулял по парку, или удобно разместившись возле стола для фуршета, поглощал постоянно сменяющие друг друга изысканные закуски. Она пила шампанское и чего-то ждала, ища взглядом кого-то среди гостей.

Тот, кого она искала, стоял с бокалом возле бассейна, что-то рассматривая на дне. Изобретение французских монахов вскружило ей голову, она подошла к нему вплотную и выдохнула:

– Ну что ты от меня хочешь, скажи!

Он посмотрел на нее своими голубыми глазами и тихо произнес:

– Чтобы ты меня об этом спросила.

Воин

Когда ему исполнилось двадцать, ему казалось: все, жизнь уже прошла, скоро конец; в тридцать пять он чувствовал себе немного лучше, успокаиваясь тем, что до сорока еще далеко; в сорок пять он заявил, что этот возраст является промежутком между началом полового созревания и импотенцией, и впервые почувствовал, что жизнь только начинается.

Он не мазал лицо кремом, не ходил к косметологу – в общем, не старался казаться моложе, чем был на самом деле. Каждую морщинку на лице он считал шрамом, который ему нанесла соперница-судьба, и не пытался от них избавиться.

Каждый год он отправлялся в какое-нибудь путешествие: если были деньги, его можно было искать на другом конце света, если денег не было, то в радиусе сорока километров от дома.

За этот отрезок жизни его друзья уже по нескольку раз поменяли дома, машины, жен, лошадей, он же оставался верен старинным традициям и обязательствам, данным перед богом в церкви, спокойно жил с одной и той же женой и исправно плодил детей.

Но вот однажды в его город приехала на практику новоиспеченная медсестра. Вся мужская половина города стреляла в нее из глазниц пулями желания самого крупного калибра. Только Дин не обращал на нее особого внимания, так, глянет мельком, и все.