Вкус пепла - [18]

– К чему? – В голосе матроса прозвучало удивление.

– Как к чему? А для чего вы пришли?

– А-а… – догадался чекист. – Вы об этом… Нет, я пришел не за тем.

Белый поморщился: боль в горле стала нестерпимой.

– Жаль. Напрасно тяните время. Хотя, спасибо, что нашли время зайти. А то, признаться, начал волноваться, что обо мне забыли.

– Да нет, гражданин Белый. Помнят о вас. Помнят.

– Странно. – На лице Олега Владимировича проявилось нечто похожее на улыбку. – Вы так произносите слово «гражданин», будто оно несет в себе негативный оттенок.

– Не знаю, что оно там в себе несет, – нахмурился Доронин, – но слово верное. Правильное. Вот ежели бы вы были на нашей стороне, я бы вас тоже называл товарищем. А так, гражданин и есть.

– Да Бог с ним, со словом. – Белый потянул на костлявые плечи шинель. – Пришли насчет денег? Или так, поболтать?

– Не то время, чтобы лясы точить, – огрызнулся матрос и тут же прикусил язык, вспомнив приказ Бокия вести себя тактично с этим… гражданином, – но вы правы. Ходить вокруг да около не стану. Нам действительно нужно знать, куда вы перевели деньги Губельмана.

– Господин банкир смог доказать свою нужность товарищам большевикам, – в бесцветном голосе Белого не слышалось никаких эмоций. Только пустота. – Собственно, удивляться нечему. Особенно если вспомнить Савву Морозова. Странно и дико: вкладывать деньги в то, что потом убивает тебя и твой род. Собственными руками выращивать чудовище, которое тебя же и сожрет. Нет, уроки Франции нам на пользу не пошли. Впрочем, сие есть закономерность: учиться на собственных ошибках. Простите, гражданин следователь, отвлекся. Вы дали мне пищу для некоторых размышлений. А вот где деньги – не знаю. И, помнится, я вам об этом уже говорил.

– Да, говорили, – кивнул головой матрос, – но мне что-то с трудом в ваши слова верится. – Чекист протянул руку, придвинул к себе пустую миску. – А вы знаете, что в городе голод? Пацанва мелкая едва ноги передвигает. Смотреть больно! А вы… Да за те деньги можно столько хлеба купить…

– Ну, во-первых, сейчас не так голодно, как по весне, – неохотно парировал арестант. – Я ведь помню, какую еду приносили в мае. А теперь в рационе селедка появилась. А, во-вторых, гражданин следователь, неужели вы действительно верите в то, что на эти деньги купят хлеб? – Олег Владимирович сильнее вжался в стенку. Озноб все сильнее и сильнее охватывал тело. – Лично я уверен в обратном, в том, что на них никто и ничего не купит. Ни сегодня. И ни завтра. Не тот человек господин Губельман, чтобы деньги пускать на ветер. Для него хлеб отданный, а не проданный голодающим – и есть тот ветер.

– А Губельман их и не получит, – убежденно прогудел Доронин. – Банки-то национализированы. Так что деньги теперь народные. Общие!

– Общих денег, гражданин матрос, не бывает. Деньги – такая субстанция, у которой непременно должен быть хозяин, распорядитель. Иначе они не выполняют свою функцию. – Матрос поморщился: еще один умник. Мало того что Озеровский бросается такими непонятными словами, что после голова раскалывается, так теперь и этот принялся издеваться. Белый заметил реакцию собеседника, однако решил его не жалеть. – Запомните, гражданин чекист, финансами, как непременное условие, кто-то должен распоряжаться. Один человек, несколько – без разницы. Но у этих лиц обязательно должны быть фамилия, имя и должность. И, естественно, ответственность. Кому давать? Сколько? Под какой процент? И вот тут мы с вами снова выходим на фигуру товарища Губельмана. – Слово «товарища» полковник специально выделил интонацией. – Человека с опытом банкира. Или у вас имеются в наличии другие подготовленные специалисты, из числа солдат, крестьян, матросов, получивших соответствующее образование и опыт? А может, они этот опыт получили на фронте, в поле, на корабле? Вот то-то и оно! А господину Губельману сейчас только и нужно, что вернуть ворованные миллионы, прокрутить их, пользуясь вашей, мягко говоря, безграмотностью, после чего снова перевести их, только уже с процентами, в Швейцарию или Британию, но только на этот раз на свои личные счета. А потом… А потом товарищ Губельман пошлет всех вас к е…й материи и уедет утренним поездом за границу. Поверьте, с такими деньжищами он там не пропадет. И вот как раз именно этого я не могу и не хочу допустить. По мне, Демьян Федорович, пусть товарищ Яков Исаакович гуляет с голым задом по Руси, чем греет свое пузо на берегу Атлантики. Он того заслужил.

Доронин невольно склонил голову, спрятав улыбку: матрос вдруг ярко представил себе толстого голозадого товарища Губельмана, стоящего в ромашковом поле на берегу родимой Волги. Впрочем, чекист тут же встрепенулся.

– А как дети? А голодные питерцы? Или тоже пусть гуляют? – Чекист примолк, что-то обдумывая, после чего вскинул на арестанта пронзительный взгляд. – А может, вы, гражданин Белый, мечтаете каким-то образом выбраться от нас? Тоже махнуть за границу, шиковать там на народные деньги? А? Что отворачиваешься, ваше благородие? – Голос матроса окреп. – Я вас, контру, насквозь вижу! Только ни хрена у тебя, полковник, не выйдет!