Вкус Парижа - [85]

– Да, у матерей и дочерей часто по телефону голоса и манера разговора совершенно неотличимы. Наверняка Марго заранее это подстроила. Небось, ещё когда настаивала на встрече с Люпоном, она уже решила, что либо он вернётся к ней, либо она его застрелит. Поэтому и пистолет взяла. Естественно, она понимала, что первым делом подумают на неё – её звонки в ресторан, их отношения… Но сообразила, что если каким-то образом вынудить Клэр позвонить в Рамбуйе, и уговорить мать ответить вместо нее, то у неё возникнет алиби.

– Неужто мать согласилась? – сморщился Дерюжин.

– Вряд ли она знала о планах дочери. Марго могла придумать какой-нибудь предлог: что скрывает от Клэр свое свидание, может, даже откровеннее: «Мама, у моего любовника ревнивая жена, нельзя, чтобы она узнала, что я с ним. Выручи, если кто-то позвонит, ответь вместо меня, никто не различит нас по голосу».

Удивительно легко моя жена придумывала способы обмана.

– Может, сказала, что случайно попала в нехорошую историю, – подхватил Дмитрий.

– Что угодно. Главное – она убедила мать прикинуться ею. У неё появилось доказательство, что она сидела дома.

Дерюжин подёргал ус:

– Но как она могла быть уверена, что Клэр ей позвонит?

Я отщипнул виноградину:

– Она позаботилась об этом в их предыдущем телефонном разговоре, попросила болтушку дать ей знать, с кем Люпон уйдёт из ресторана. Ту хлебом не корми, дай поучаствовать в чужих страстях.

– Разве можно было на это положиться? Клэр могла забыть, раздумать, не успеть, не дозвониться!

– При обычном течении дел могла. Но возможность первой сообщить любовнице о том, что Люпон ранен или убит, Клэр упустила бы, только если бы её саму застрелили с ним заодно. На звонок, как мы уже установили, ответила мать Марго. Как ей и было велено, прикинулась дочерью. Может, узнав об убийстве, она испугалась и зазвучала немного невпопад, но это вполне объясняло потрясение от страшной вести. Как бы то ни было, выдать собственную дочь мать не могла. Так что вынуждена была помалкивать.

Елена вытащила из сумочки сигаретную пачку, Дерюжин заметил и покачал головой. Она послушно бросила пачку в тарелку с объедками. Меня покоробило, что он ей указывал, а ещё неприятней было, что моя жена беспрекословно послушалась полковника.

– Когда я спутал их голоса, Марго сообразила, что её алиби прохудилось. Я сделал вид, что ничего не понял, но она опасалась, что рано или поздно даже такой тугодум, как я, сложит дважды два. Возможно, тогда она и решила избавиться от меня и свалить мое убийство на Елену заодно с убийством Люпона. Кстати, во время нашего с ней разговора на линии послышался клик, такой бывает, когда соседи по спаренному телефону поднимают трубку. Я решил проверить, не слышали ли они в последние дни каких-нибудь телефонных бесед Марго. Она девушка интересная, с бурной личной жизнью, вполне можно было предположить, что окружающие интересовались ею.

Елена снова надулась, на этот раз такая инфантильность меня разозлила:

– Ну что? Что? Её уже на свете нет, а я всё ещё не могу признать, что она привлекала внимание?

– Чего тут признавать? Я сама это прекрасно по тебе заметила, – Елена презрительно прищурилась.

– Хорошо, давай тогда похороним утверждение, что ты не ревновала, идёт?

– Так кто-нибудь подслушивал Марго? – Дмитрий предпринял очередную благородную и напрасную попытку прекратить нашу пикировку.

– Да, но я не успел выяснить это до нашей встречи. Потом, уже после смерти мадемуазель Креспен, оказалось, что владелица дома мадам Томази действительно имела такую невинную слабость. И, по счастливой случайности, любознательная старушенция слышала, как Марго назначала Люпону встречу под мостом.

– Почему же она ничего не сообщила полиции? Ведь эта история была во всех газетах!

– Потому что сама не поняла, что услышала. Я полчаса выслушивал её жалобы на поздние возвращения мадемуазель Креспен, на её парковку прямо под окнами, на то, что та вечно занимает телефон. Но всё это не имело отношения к убийству. Я уже отчаялся, как вдруг старая карга пожаловалась, что Марго намеревалась поселить у себя какого-то мужчину, хотя по договору не имела на это права. Зная Марго, трудно было поверить, что она собиралась рисковать своей арендой ради того, чтобы кого-то приютить. Оказалось, бдительная домовладелица подслушала, как Марго обещала какому-то мужчине привезти ключ. Я, естественно, передал это Валюберу. Тот изрядно намучался со словоохотливой мадам Томази, но всё-таки выпытал из неё, что разговор о ключе случился как раз в вечер убийства Люпона.

– Это объясняет, зачем Люпон попёрся под мост.

– Да. Марго выбрала это место: близко к ресторану, но безлюдно и ниоткуда не проглядывается.

– А если бы там оказался клошар?

– Тогда не знаю. Может, увела бы Люпона подальше, а может, у неё нашлась бы лишняя пуля и для клошара.

– Почему же ты не пошел в полицию?

– У меня по-прежнему не было неоспоримых улик против нее. Её мать могла ответить вместо неё, но я не мог доказать, что именно это и произошло. И никто не поверил бы, что оружие мне подкинули на аукционе. Но я надеялся, что известного мне хватит для сделки с ней. Или для моей совести.