Вкус любви - [50]

— Чувствуешь это? Я обычно не разгуливаю со свинцовой трубой в джинсах. Как ты думаешь, это говорит о том, как сильно я хочу тебя? — Он отпустил ее запястье, готовый получить пощечину за то, что сделал. Или еще хуже.

Она не дала ему пощечину и не пнула ногой, даже не накричала на него. И не отдернула руку. Вместо этого она прижала открытую ладонь к его пульсирующему естеству и неожиданно погладила. У него едва не подогнулись колени.

Она подняла полные слез глаза, в которых теперь светилось удивление.

— Ты говорил серьезно.

Он не мог справиться со своим голосом и поэтому кивнул, но все еще не понимал, почему она так потрясена.

Ее пальцы дрогнули, сжимая его, и глаза Саймона закрылись от наслаждения.

— Если ты не прекратишь, я возьму тебя прямо здесь, на глазах у Бога, Джейкоба и чаек.

Упоминание Бога и чаек подействовало на нее меньше, чем имя Джейкоба. Аманда заставила себя убрать руку с физического доказательства страсти Саймона.

Она ликовала, словно только что совершила лучшую в своей карьере сделку. Саймон хотел ее, и это было всерьез. На этот раз не могло быть никакой ошибки. Мужчина не может имитировать эрекцию или вызвать ее по команде. Ланс позаботился, чтобы она поняла это. Для эрекции мужчина должен быть возбужден, и Саймон был возбужден. Очень возбужден.

Ей хотелось прокричать осанну.

Он привлек ее к себе, чтобы она почувствовала всю жесткость его члена своим животом. Это было невероятно пьянящее ощущение, и она такого не испытывала никогда раньше, вот так стоять, прижавшись всем телом к мужчине, находящемуся в состоянии очевидного сексуального возбуждения.

Его руки крепко обняли ее.

— Ты так соблазнительна. Мне с трудом удавалось удержаться, чтобы не уложить тебя в свою постель и удерживать там три дня напролет.

При этой мысли ее охватило блаженство.

— Так почему же ты этого не сделал? — пролепетала она в его грудь, и никакие мысли о робости или излишней напористости не приходили ей в голову.

Он потерся об нее, прижимая ее к себе за поясницу, чтобы усилить трение между ними.

— Я не хотел омрачить наши отношения.

— Ты хочешь сказать, из-за этой сделки? — Вспомнив грубый совет Дэниела, как заставить Саймона согласиться с предложением, она была вынуждена признать, что Саймон был прав.

— Из-за этого и еще потому, что твоя жизнь в южной Калифорнии, а моя здесь.

Это доказательство того, что случайный секс не интересовал его, согрело ее душу, но и расстроило тоже. Потому что ничто не могло изменить тот факт, что их жизни проходят в абсолютно разных сферах.

— Вопрос слияния все еще существует, — произнесла она вслух. — Мы деловые партнеры, а не любовники. — Едва она произнесла эти слова, ее охватила тоска. Саймон может желать ее, но недостаточно сильно, чтобы преодолеть разделяющие их разногласия.

Его подбородок опустился на ее макушку.

— Да.

Ее сердце потеряло последнюю надежду и словно оборвалось.

— Думаю, это значит, что заняться любовью — плохая идея? — не могла не спросить она, хотя и так знала его ответ.

Его сердце заколотилось от этих слов, как будто пытаясь вырваться из груди. Прижимаясь лицом к его груди, она могла не только слышать, но и чувствовать это.

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду, говоря «плохая». — Одна большая рука скользнула вниз, чтобы обхватить ее ягодицы. — Мое определение этого слова меняется со скоростью реактивного самолета.

У него такой сексуальный голос. Она готова была поклясться, что он может одним голосом довести ее до оргазма, если захочет. От одной этой мысли у нее стало влажно и горячо между ног.

— Это правда? — хрипло спросила она.

Рука на ее ягодице сжалась.

— О да.

Он слышала его слова, но все ее внимание захватил его запах. Она поймала себя на том, что принюхивается к джинсовой рабочей рубашке, натянувшейся на его впечатляющих грудных мускулах. Ланс никогда не пах так. Никакой другой мужчина в мире не обладал запахом Саймона. Он был уникален, и он опьянял.

Ее пальцы по своей воле начали расстегивать пуговицы рубашки. Ей хотелось ощутить кожу.

Его руки крепче сжали ее.

— Продолжай в том же духе, и «плохая идея» потеряет для меня всякое значение.

Она расстегнула еще две пуговицы и поцеловала только что обнажившуюся бронзовую грудь.

— Правда? — Она хотела почувствовать его вкус. Почти безумно и с полным отсутствием своей обычной сексуальной сдержанности она высунула кончик языка и осторожно лизнула. Соленая. Теплая. Она лизнула снова. Немножко пряная.

Он содрогнулся.

Во второй раз в этот день она оказалась у него на руках.

— Саймон! Что ты делаешь?

Может быть, она зашла слишком далеко? Вдруг он решит осуществить свою угрозу заняться с ней любовью на улице? Эта мысль интриговала ее гораздо больше, чем беспокоила. Иметь возможность завести любовника так далеко, что он потеряет свой обычный самоконтроль, — такого она еще никогда не испытывала.

Однако она читала об этом, и тогда это казалось ей очень забавным, если не сказать — невероятным.

От его смеха ее охватила чувственная дрожь.

— Я несу тебя в мою берлогу, чтобы совершить свое черное дело. — Подтверждая эти слова, он огромными шагами направился через лужайку к дому. — Победителю достаются трофеи или что-то в этом роде, а я захватил тебя сегодня утром.