Визитатор - [10]
В воротах аббатства Святого Аполлинария, осел Жакоба, вдруг заупрямился, отказываясь войти. Как пошутил потом викарий, Буцефал, очевидно, забыл о своем благородном имени, роднившем его с лошадью великого грека. Конь же визитатора, гнедой красавец из конюшни Его Преосвященства, презрительно фыркнул, и гордо прошествовал мимо продолжавшего упираться осла.
Глупая сцена затягивалась. Жакоб израсходовал весь запас приличествующих месту увещеваний, на которые Буцефал не обратил абсолютно никакого внимания.
Нищие бросили ловить блох в своих заскорузлых от грязи и пота отрепьях. Оскалив гнилые зубы, они с интересом следили за безуспешными попытками Жакоба заставить осла войти в монастырские ворота. Он, то грозился задать Буцефалу трепку, то ласково ему обещал целый мешок ржаных корочек — все впустую. Ситуацию спас привратник аббатства, предложив заняться упрямцем.
В этот самый момент на дороге, ведущей от церкви к воротам, показался отец-настоятель в сопровождении нескольких монахов.
Аббат Симон был само внимание и предупредительность. После легкого ужина и вечерней службы он лично провел визитатора по обители. И, конечно, не упустил возможности сразу же дать понять — своим нынешним процветанием аббатство обязано исключительно ему.
Матье де Нель безучастно выслушал отца-настоятеля, что несколько охладило воодушевление последнего. Тем не менее аббат не пал духом, приписав сдержанность викария утомительному путешествию.
Первое впечатление, а отец-настоятель, как и все не очень умные люди, всецело доверял первому впечатлению, было обнадеживающим. Высокий, с длинным носом и насмешливым ртом, викарий был немногословен и казался погруженным в свои мысли. Аббат уловил едва заметный запах фиалки, исходящий от поклажи визитатора, оценил богатую сбрую его коня и прочие мелкие, но говорящие сами за себя детали. Вывод напрашивался один — привычки щеголя Матье де Нель сохранил, а это очень хорошо! Словом, предположение Армана оказалось верным — такой не может быть опасным.
Комнаты для важных гостей располагались в том же крыле, что и апартаменты отца-настоятеля.
Жакоб наскоро устроился в передней — она предназначалась для лиц, сопровождавших знатную персону, — и отправился бродить по аббатству. Он называл это «окинуть глазом».
Матье де Нель остался один. Последние лучи заходящего солнца преломлялись в цветных оконных стеклах, оставляя на плиточном полу желто-синие размытые пятна.
Викарий не спеша обошел две комнаты, в которых ему предстояло провести несколько ближайших дней. Вернее, комната была одна, очень большая, с высоким потолком, расписанным, как и стены, цветочными мотивами. Ее разделял фламандский гобелен отнюдь не с благочестивым мотивом: из замка на прогулку выезжала веселая кавалькада дам и кавалеров.
По губам викария скользнула ироничная улыбка. Обстановка комнаты рассказала ему об отце-настоятеле больше, чем личная беседа. Все здесь призвано было произвести впечатление: и толстый ковер на полу, и кресла с высокими резными спинками, и большие сундуки, и даже шахматный столик!
Он отогнул край гобелена. На возвышении стояла широкая кровать, закрытая синим шелковым пологом, рядом с ней скамья, на которой для удобства были разложены мягкие подушечки, у окна два ларя для одежды с начищенными до блеска медными замками и налой 10с книгой.
Викарий полюбопытствовал — оказалось «Утешение философией» Боэция — вот даже как! Он перелистал страницы, переписчик без сомнения был мастером и превосходно справился с делом. Дорогой пергамент исписан ровными острыми буквами, ни одного исправления или подтирки, заглавные выведены красными чернилами, без лишних завитушек и украшательств, которые Матье де Нель не любил, — они отвлекали от чтения и ничего не добавляли к сути текста.
Он подавил в себе желание хоть немного почитать, с сожалением захлопнул манускрипт, еще раз огляделся по сторонам и усмехнулся: «Прав был дядя, расписывая комфорт, который меня здесь ожидает. И аббата он описал верно, а вот его высокопреподобие, кажется, принял меня за простака. Впрочем, все это ерунда, главное — библиотека. Надеюсь, она меня не разочарует».
Капитул следующего дня мог служить образцом для подражания, особенно его дисциплинарная часть, очевидно, продуманная заранее вплоть до мельчайших подробностей.
Первым в небрежении своими обязанностями был обвинен привратник аббатства, оставивший ворота в среду на некоторое время приоткрытыми, из-за чего двое кур смогли без труда выйти за монастырские стены. Беглянки были водворены на место с большим трудом усилиями пятерых монахов, вынужденных бросить на время свою обычную работу.
Привратник, явившись на капитул смиренно без сандалий, признал за собой случившийся недосмотр и облегченно вздохнул, выслушав наложенное на него наказание: все ближайшее воскресенье провести в посте и молитве.
Следующим покаялся брат Тьерри. Он непристойными словами обругал келаря, за что неделю должен был питаться водой и хлебом, вкушая скудную пищу отдельно от остальной братии.
После капитула, и последовавшей за ним утренней мессы, викарий в сопровождении монастырского совета приступил к исполнению своих обязанностей.
1711 год.Десять лет не прекращается война. Аббат Мелани, секретный агент Людовика XIV, прибывает в Вену. Он узнает о заговоре против императора Иосифа I.Но кто готовится нанести смертельный удар? Брат, мечтающий о троне, или коварные иезуиты? Вероломные англичане или турки, извечные враги империи?Разгадка кроется в таинственном сообщении турецкого посла. Пытаясь расшифровать это сообщение, помощники аббата гибнут один за другим.Впервые на пути агента Людовика XIV оказался столь безжалостный противник.
…Эдо.Новая столица Японии, не успевшей еще зализать кровавые раны жестокой гражданской войны.Твердыня клана Токугава, силой и хитростью вырвавшего власть из рук наследников Тоётоми Хидэёси.Здесь все еще нельзя доверять никому — ни другу, ни врагу, ибо каждый способен прятать в рукаве кинжал или пузырек с ядом.И теперь гибель, похоже, угрожает самому сёгуну.Его люди убеждены — наемный убийца просто промахнулся, застрелив стоящего рядом с Токугавой Иэясу советника.И только ронин Мацуяма Кадзэ, всей душой ненавидящий клан Токугава и его приспешников, догадывается, как и почему произошло это преступление…
Судье Ди, «Шерлоку Холмсу Древнего Китая», предстоит разгадать три загадки: кто обезглавил молодую женщину, кто отравил выдающегося борца и кто свел в могилу торговца тканями? Чтобы это сделать, судья Ди должен пройти через сложный лабиринт заговоров, низких интриг и сильных человеческих чувств.
Четвертый роман известного английского писателя Дэвида Дикинсона (р. 1946 г.) о лорде Пауэрскорте (с тремя предыдущими издательство уже познакомило российских читателей).Англия, 1901 год. Собор в Комптоне, на западе Англии готовится к великому празднику — вот уже тысячу лет в его стенах люди обращаются с молитвой к Всевышнему. И тут прихожане с ужасом узнают, что всеми уважаемый настоятель собора покинул сей бренный мир, и сделал это при весьма странных и загадочных обстоятельствах. Никому не позволяется видеть тело умершего.
В доме погибшего при загадочных обстоятельствах профессора Лешоссера найден древний меч искусной работы.Из оставленного ученым дневника следует, что этот меч принадлежал герою Троянской войны Ахиллу и им, согласно легенде, завладел Александр Македонский.Но где в таком случае упоминающиеся в тех же записках доспехи античного воина?
В своем очередном историческом романе, выдержанном в жанре «средневекового триллера», современный британский мастер детектива Пол Доуэрти обращается к одной из не разрешенных по сей день загадок. XIII век, Великобритания, уходящий корнями в прошлое конфликт английского и шотландского королевства. На этот раз проницательному Хью Корбетту, посланнику английского лорд-канцлера Бенстеда, предстоит расследовать таинственную смерть шотландского короля Александра III.Да, король погиб глухой ночью и без свидетелей, сорвавшись со скалы и разбившись насмерть — но была ли то лишь роковая случайность? Слишком много ниточек переплелось, слишком много алчных взоров устремлено на шотландский престол — и изнутри страны, и из-за ее рубежей.