Визит с того света, или Деньги решают не все - [3]

– Отлично, я тебя услышала, – приняв решение, выговорила она четко. – Обедай, у нас еще есть дело.

Больше за весь обед она не проронила ни звука, терпеливо пила кофе и курила, пока Грег расправлялся с огромным десертом из печеных груш, взбитых сливок и клубники.

– Передайте Тони, что все было прекрасно, – бросила она официантке, вошедшей в кабинет по звонку. – Едем, Грегори.

В молчании они доехали до университетской клиники, и Грег, прочитав вывеску, немного удивился. Но спрашивать у матери ничего не решился – видел, что та явно зла и с трудом сдерживается.

Он шел за ней по длинному коридору, и навстречу попадались люди в белых халатах. Мать остановилась у стойки, жестом велев ему подождать. Негромко переговорив с сидевшей там девушкой, она махнула рукой, приглашая Грега следовать за собой. У одной из дверей она остановилась, взялась за ручку и, глубоко вздохнув, толкнула дверь от себя.

Они оказались в просторной комнате, окна которой были занавешены белыми жалюзи. Откуда-то раздавался противный писк, напоминавший назойливого комара ранним утром. Осторожно выглянув из-за спины матери, Грег увидел высокую кровать, а на ней – опутанного проводами Женю с закрытыми глазами. Испугавшись, мальчик вцепился в руку матери и прошептал:

– Это… папа?

– Да.

– Что… что с ним такое? – выдохнул Грег, боясь пошевелиться.

– У него инфаркт. Это тяжелое заболевание сердца. Его сегодня днем увезла сюда «неотложка», и папа до сих пор не приходил в себя, – жестко сказала Марина. – Ему настолько плохо, что врач не может определенно сказать, будет он жить или нет.

Она понимала, что поступает очень жестоко, говоря такие вещи ребенку, но другого способа переломить его отношение к Хохлу просто не видела.

– Теперь я предоставляю тебе право выбора. Если ты скажешь, что не хочешь больше видеть его в нашем доме, мы развернемся и уйдем.

– И… что будет тогда… с ним… с папой? – испуганно прошептал Грег, запинаясь.

– Не знаю, – жестко отрезала Марина. – Но почему тебя это волнует? Ты ведь не хочешь его видеть, так зачем тебе знать, что с ним будет? Возможно, он выживет и будет жить в другом месте, а возможно – нет. Но какая разница тебе – если ты решил никогда больше не видеть его рядом со мной?

Грег зарыдал в голос, уже не стесняясь ничего и никого. Он не был жестокосердным, он был обычным ребенком, которому хотелось, чтобы мать принадлежала только ему – нормальный детский эгоизм. Но мысль о том, что Женя, возможно, умрет без них, настолько сильно поразила его, что Грег не смог совладать с эмоциями.

– Мама… мамочка… – захлебываясь слезами, рыдал он. – Пожалуйста… пожалуйста, пусть доктор ему поможет… я не хочу… я без него не хочу… он же мой папа… мамочка, я никогда… я больше никогда…

– Ну, что ты за стерва… котенок… – раздался вдруг хриплый голос Хохла. – Зачем… над малым… такое…

Марина незаметно смахнула с глаз слезы, развернула к себе плачущего сына и жестко сказала:

– Запомни свои слова и свои слезы, Грегори. Больше никогда я не вернусь к этому разговору, понял? Ты не вправе решать за меня. Ты всегда будешь принимать то, что я считаю правильным, понятно? И никогда больше ты даже в мыслях не посмеешь обидеть отца.

Грег молча кивнул и кинулся к кровати, взял изуродованную шрамами руку Хохла и прижался к ней щекой:

– Папа… прости меня, ладно?

– Не плачь… – с трудом проговорил Женька. – Я не сержусь…

Но взгляд его, переведенный поверх головы Грега на Марину, красноречиво свидетельствовал о том, что, как только он встанет на ноги, разговор с женой предстоит не из приятных. Она поняла и только плечами пожала – мол, как скажешь.

Марина обошла кровать и села около мужа:

– Ну, ты напугал меня, родной.

– Вижу, что ты совсем голову… потеряла… – вздохнул он, укоризненно глядя на нее. – Грег… ты стул возьми, сядь.

Мальчик, на ходу вытирая глаза рукавом школьного пиджака, побрел в угол палаты, где стояла табуретка.

Коваль поправила одеяло, укрывавшее Хохла до груди, коснулась пальцем укрепленных электродов, перевела взгляд на монитор. Сердце билось ровно, и это внушало надежду на то, что все будет в порядке. Грег уселся рядом с ней и молчал, только изредка переводил дыхание и давил всхлипы.

– Не реви, – негромко велела Марина, заметив, что Женька снова закрыл глаза.

– Я не реву, – шепотом сообщил сын, – мне просто страшно очень…

– Мне тоже, – таким же шепотом призналась она, – я не представляю, как мы будем жить с тобой, если вдруг…

– Ты чего взялась меня хоронить? – поинтересовался Хохол, который не спал, а просто не мог поднять слипающиеся тяжелые веки. – Избавиться решила?

– Придурок, господи, прости, – по-русски сказала Марина.

– Идите отсюда, – попросил Женька, облизывая губы, – ну, правда, Мэриэнн… что толку в твоих посиделках? И пацан вон трясется весь – ты нашла, что ему показать…

– Это я как-нибудь сама решу, хорошо? Ты поспал бы.

– Я бы и поспал, но вы тут сидите, мне хочется на вас смотреть, а глаза слипаются просто, – признался Женька. – Езжайте домой, котенок.

– Я вернусь вечером, – безапелляционно заявила Марина, вставая. – Позвоню отцу, попрошу, чтобы прилетел.

– Зачем дергать старого человека попусту?