Визит джентльменов - [2]

Семейство хозяина «Погребка» гнездилось в высотном особняке с индивидуальной планировкой квартир. Консьержка, спящая внизу за пуленепробиваемым стеклом, проснувшись, с плохо скрываемой неохотой сообщила, что Валерия Павловна с супругом живут душа в душу, хотя иногда и бьют друг другу морды, в основном, по выходным. Но это дело семейное, можно сказать, обыкновенное, главное, не стреляют, а сломанный нос заживает достаточно быстро. Совместных детишек не нажито, но у Мишеньки где-то есть сынок от первого брака, иногда заходящий на чай с вареньем.

Валерия Павловна впустила нас без малейших возражений и ещё раз повторила свой скорбный рассказ про пиво и ушедшего за ним супруга. Жора внимательно обследовал комнаты Михаила, так звали «потеряшку», особо скрупулёзно осмотрел кухню, в том числе холодильник, ничего относящегося к делу не нашёл, после чего задал вопрос о грязном бельё. Дальнейшее произошло на ваших глазах.

Ну вот, хозяйка уже очнулась, можно работать дальше.

– Я буду жаловаться в прокура…

– Туру, – снова выручаю я.

– Да…

– Это пожалуйста, – улыбается Георгий, – пойдём вместе. Там крайне заинтересуются, как вы проглядели драгоценного мужа. Хата у вас, конечно, большая, заблудится можно, но Михаил Андреевич, извиняюсь, тоже не таракан…

– Кстати, Валерия Павловна, – встаю я на сторону друга, – в заявлении вы указали, что Миша как раз и ушёл в спортивном костюме…

– У него много костюмов, – хозяйка окончательно пришла в себя и могла стоять, не опираясь о стену. – Вон в шкафу ещё три пары. Он любил спорт.

– Любит, – мягко поправляет Георгий.

– Ну да, конечно… Любит.

– Так что же все-таки с чеком?

– Я вспомнила… Как раз двадцать четвёртого я выскакивала в универсам на полчасика, купила пельмени. Мне же надо что-то есть?

– Само собой, – киваем мы хором.

– Миша мог зайти, переодеться и уйти снова.

– О-о-о-о-о-о-о… – протягиваем мы в унисон, – это несерьёзно. Либо муж потерялся, либо мы валяем дурака. Пропавшие без вести граждане не возвращаются, что бы переодеть штаны.

– Но его нигде нет!

– Советуем тщательней разобраться в своих семейных отношениях. Честь имеем.

На лице хозяйки налёт растерянности вперемежку с красными пятнами.

– Постойте… Вы что, не будете искать Мишу?

– Трудно искать негра в тёмной комнате, особенно когда он беззубый, – уверенно отвечает Георгий. – Где у вас дверь?

– Но… Но если он не вернётся? Что мне делать?

– Ещё раз сходить за пельменями. Всего доброго.

Возле стеклянной будки я притормаживаю, предложив разбудить консьержку и уточнить у неё про двадцать четвёртое число.

– Я тебя не узнаю, старина, – Георгий таращится на меня, как тренер на игрока, промазавшего с линии ворот. – Ты тоже поверил? Да это мой чек. Сигареты покупал.

– Да как раз это я понял, не лох, – парирую я. – На какие шиши ты такие дорогие сигареты куришь?

– У тёщи выманил. Сказал, приказ пришёл – патроны за свой счёт покупать. Червонец штука. Вот стоху отстегнула…

Мы выходим из подъезда, неспешно минуем двор и выходим на правительственную трассу, пролегающую в здешних местах.

– И на хрена ты бедную женщину в блудняк ввёл? – возвращаюсь я к недавним событиям.

– Реакцию хотел посмотреть. Лёгкий следственный эксперимент.

Узнаю друга. Это Жорин метод. Сегодняшний случай не самый крутой в его практике. В прошлом году в подъезде нашли пенсионера с пробитой головой и вывернутыми карманами. Пенсионера, увы, уже мёртвого. Следователь прокуратуры осмотрел место происшествия и поднялся в квартиру, дабы допросить внучку, с которой проживал старичок. Допрос протекал в комнате убиенного, где следак обратил внимание на клочок бумажки, валявшийся под столом. Развернув его, он прочёл надпись, сделанную корявым дедушкиным почерком: «В моей смерти прашу венить Лелю». Лелей звали внучку, которая тут же грохнулась со стула. Следователь был менее впечатлительным и оприходовал Лелю в ИВС на трое суток по подозрению в убийстве родного деда. В чем она и призналась на семьдесят первом часу пребывания в камере. Мочила, правда, не она, а бойфренд, молодой бездельник из соседнего двора. Мешал им дедушка дружить, занимая лишние десять квадратных метров. Ворчливый был, все работать заставлял, а пенсией не делился. Вот они и сговорились сжить его со свету. Но не получилось.

При чем здесь Жора? В общем-то, не при чем, просто он до сих пор не может ликвидировать неграмотность среди себя, а поэтому как слышит, так и пишет. И вдобавок, канцелярский язык. Он бы ещё написал: «Моя внучка совершила в отношении меня преступление, предусмотренное статьёй 105 УК РФ, прошу возбудить по данному факту уголовное дело». Ну какой нормальный человек стал бы царапать в записке «прашу венить». Изложил бы мысль проще: «Меня замочила Леля». Я указал Жоре на недостатки, на что он зашипел в ответ.

– А как иначе? У неё ж, сучки, все на лбу написано. Сидит, лыбится, только что хип-хоп от счастья не танцует. Бедный дедушка, бедный дедушка, ах как жалко, ах как жалко… А сама уже прикидывает, как мебель переставить. Койку в Саблино[1] ты у меня переставлять будешь.

– Я не о том, Жор… Над грамматикой работать надо…