Византиец - [23]

— Что?

— Надо придумать что-то такое, что бы приблизило Италию к Москве. Тогда связи между нашими двумя странами сами собой пойдут по нарастающей. Тогда никого не придется убеждать, что нужно приглашать итальянских мастеров и закупать итальянские товары. Это пойдет само собой. Нам останется только направлять этот процесс и класть комиссионные в карман.

— И как это можно сделать? — снова оживился итальянец.

— Я затем и приехал в Москву, чтобы посмотреть, как.

— И у тебя есть идеи?

Н. помялся.

— Я тебе сознаюсь, у меня была идея, с которой я ехал в Москву. Если бы нам удалось убедить русских принять Флорентийскую Унию, это разом решило бы все проблемы. Тогда сразу, несмотря на расстояния, Москва переходила бы под патронат Святого престола. И никакая Литва не помешала бы развитию наших связей, потому что и как торговый партнер, и как союзник в войне с турками Москва значительно интереснее для Святого престола, чем Литва. Русские стали бы ездить в Италию учиться, итальянцы в Москву — учить, строить, торговать.

Н. помолчал.

— Но?

— Но здесь мне стало ясно, что это красивая сказка. Русские не откажутся от православия. В этом смысле они куда упрямее греков. Ты сам видишь, нас, латинян, русские считают большими грешниками, чем язычников.

Делла Вольпе еще сильнее нахмурился.

— Я это знаю. Не прими я православие, у меня бы ничего не вышло. Меня бы не пустили не то что монету чеканить — грязные горшки убирать.

Снова пауза. И снова Делла Вольпе не выдержал.

— То есть ты уезжаешь, не найдя решения? Что-то я не очень верю тебе. Какие-то мысли у тебя есть?

— Мысли есть, да только толку от них мало. Конечно, есть и другие варианты, но они в нашей ситуации не срабатывают.

— Какие?

— Ну, например, хорошо бы втянуть Москву в войну с турками. Поскольку в военном деле Русь пока здорово отстает от Европы, нам бы пришлось посылать сюда кондотьеров, военных специалистов, брать на учебу русских парней, поставлять оружие. Потом, у русских совершенно нет флота. Иными словами, результат был бы такой же, даже пошикарнее, чем с Флорентийской Унией. Что думаешь?

— Ты прав — из этого ничего не выйдет. Я здесь живу около десяти лет. Я узнал этот народ. Если они чего-то не хотят, никакая сила не заставит их это сделать. Русские не будут воевать с турками. Русские до сих пор воспринимают турок только как врагов татар. А татары для них — это воплощение дьявола на земле. К тому же, даже если бы каким-то чудом Москва и объявила войну Турции, это была бы фикция. Между Москвой и Турцией лежит степь. Эту степь надо пройти, что в любом случае далеко не просто. А когда над тобой нависает с одной стороны — враждебная Литва, а с другой — враждебная Орда, это гиблое дело.

— Хорошо, ну, а еще что-нибудь у тебя на уме осталось?

— Остальное уже из области снов.

— И тем не менее.

— Можно было бы посадить на московский трон кого-нибудь из итальянских принцев.

— Можешь не продолжать, идем дальше.

— В общем, действительно можно не продолжать. Правда, в Италии у меня была еще одна задумка. Но, как я здесь понял, она тоже неосуществима.

Делла Вольпе выглядел явно растерянным. Раз все бессмысленно, для чего этот странный итальянский грек приехал в Москву? Для чего он обхаживал его, Делла Вольпе, в течение месяца? Для чего он сейчас сидел, пил, не пьянея, и ткал эту паутину? Вичентинец поморщился, зажмурился, тряхнул головой, отчего его обильные кудри, порядком намокшие от пота, окончательно растрепались. Налил полкубка медовухи. Выпил.

— Ладно, заканчивай. И давай поедим чего-нибудь.

— Да что заканчивать… Неплохо было бы женить Иоанна или наследника на итальянской принцессе. Но опоздали мы с тобой. Так что давай лучше выпьем.

Наступал критический момент. Сейчас главное было не засуетиться, не сорваться. Но в чем, в чем, а в железной выдержке Н. было не отказать. Он не имел права на ошибку. Если ему суждено было проиграть, он проиграет не по своей вине, не из-за своей глупости или суетливости. Проиграть можно, но нужно проигрывать достойно, с высоко поднятой головой. Когда ты можешь сказать, что сделал все, что было в твоих силах. Однако, взглянув на монетчика, Н. понял, что не проиграл.

У Делла Вольпе был вид ростовщика, лихорадочно подсчитывающего в уме проценты. Хмель с него сошел. По вискам струился холодный пот. Он аккуратно подбирал слова.

— А я бы не стал списывать этот вариант со счетов. У великого князя есть сын Иоанн. Он еще мальчик, но династические браки устраиваются в очень юном возрасте. Конечно, что греха таить, лучше было бы самого Иоанна женить на итальянской принцессе. Сегодня это невозможно. Но отсюда вовсе не следует, что об этом нельзя думать. Так?

— Наверное, так.

— Ты-то что на это скажешь?

— Мне нечего добавить. Дальше все будет зависеть от тебя. Если у тебя будут новости, приезжай в Италию или присылай своих людей. Я тебя свожу к Виссариону. Если надо — организуем аудиенцию у папы. Пока я не вижу смысла продолжать этот разговор.

Делла Вольпе опять ничего не понимал. Он рисковал жизнью. Если бы кто-нибудь прослышал, на что он намекнул, его тут же потащили бы в пыточную камеру. Ведь, по сути, Делла Вольпе дал Н. понять, что готов устранить великую княгиню, дабы освободить место для итальянской принцессы. А грек даже как будто не прореагировал на его слова. Делла Вольпе даже успел подумать: а не убить ли Н., чтобы не оставалось нежелательного свидетеля? Но Н. успокоил его смятение. Причем ответ оказался куда убедительнее всяких слов.