Вивекананда - [11]

Как бы то ни было, отец Нарендранатха, по единодушному свидетельству современников, придерживался довольно широких, во многом расходящихся с ортодоксальными, взглядов по религиозно-кастовым вопросам. Хотя сам он никогда не был членом реформаторских обществ брахмоистского типа, его симпатии неизменно оставались на стороне реформистов: он одобрял межкастовые браки, вторичные замужества вдов, был сторонником смягчения правил, регулирующих общение между членами различных каст.

Быть может, Ромен Роллан несколько преувеличивает, когда пишет о «почти вольтерьянском свободомыслии» (33, 150) Вишванатха Датта. Но по-видимому, многих людей его круга действительно шокировали непринужденная обстановка в его доме, куда имели доступ люди с различным социальным статусом и с различными религиозными убеждениями, домашняя библиотека, где священные книги индуизма соседствовали с произведениями европейских авторов, да и высказывания хозяина, склонного рассматривать религиозные предания преимущественно с точки зрения их поэтических достоинств. Юный Нарен — любимый сын Вишванатха Датты, которому отец уделял особое внимание и дома, и во время поездок по стране, несомненно получает воспитание, побуждающее его думать, а не слепо следовать тем или иным авторитетам, проявлять терпимость, быть чуждым религиозному фанатизму, лицемерию, обскурантизму. Впоследствии представители ортодоксии, обвиняя Вивекананду в «модернизме», будут писать: «Каков отец, таков и сын» (52, 100).

Влияние отца подкреплялось, впрочем, и некоторыми другими влияниями аналогичного рода. Так, в 1870 г. Нарендранатх поступает в так называемую Metropolitan Institution — школу, основанную пандитом Ишвар Чандра Видьясагаром, и учится в ней до 1877 г. Видьясагар — человек, оставивший заметный след в истории индийского просвещения: составитель хрестоматии о «великих европейцах» (уже упоминавшейся выше), автор научного введения в санскритскую грамматику, а также большого сочинения по истории Бенгала, в котором резко осуждались макиавеллиевские политические принципы Уоррена Хейстингса.

Но, быть может, больше всего этот человек был известен среди современников в силу следующего обстоятельства: после голода, унесшего в 1864 г. многие тысячи жизней индийцев, он усомнился в существовании бога и в конце концов отрекся от него. Видьясагар произвел неизгладимое впечатление на Вивекананду, который в течение всей своей жизни вспоминал о нем с глубоким уважением (см. 33, 164).

В 1879 г. шестнадцатилетний Нарендранатх Датта поступает в колледж. Наступают студенческие годы — годы сомнений, поисков, надежд. Нарендранатх много читает, в особенности по любимым предметам: литературе, истории, философии. Среди прочитанных книг — произведения Канта и Шопенгауэра (впоследствии Вивекананда будет неоднократно ссылаться на них — ему будет импонировать сопоставление идей веданты и Канта, произведенное учеником Шопенгауэра — Дейссеном). Но наибольший интерес вызывают у него в этот период работы английских позитивистов (Милля, Спенсера), а также их предшественника Юма. Правда, Вивекананда никогда не станет безоговорочным сторонником идей этой философской школы; более того, в зрелые годы он сделает позитивистские и утилитаристские идеи одной из главных мишеней своей критики.

Но пока — он сомневается в наличии всеблагого бога (вслед за Видьясагаром!), однако, не будучи в силах ни окончательно отказаться от этой идеи, ни принять ее, ищет убежище в философском агностицизме (см. 62, 77). Его неприятие религиозной ортодоксии сказывается и в присоединении к брахмоистскому движению. Нарендранатх вступает в самый радикальный из «брахмо самаджей» — «Садхарана брахмо самадж» (в списках членов общества его имя значится еще и в 90-е гг.!). Впрочем, одобряя программу реформ, предложенную самаджем, он мечтает о большем. Как вспоминает один из его друзей этих лет, Бражендранатх Сил, молодой Нарендра считает своим «евангелием» идеалы Великой французской революции (см. там же, 78). Не случайно любимой книгой Нарендранатха на многие годы становится томик Карлейля, содержащий мастерски написанную хронику этой революции (61, 2, 29). Таковы были умонастроения молодого индийского студента в столь знаменательном для него 1881 г. — году, когда произошла его встреча с человеком, коренным образом изменившим течение его жизни — Рама-Кришной Парамахамсой.

Впервые Вивекананда услышал о нем в колледже. Одним из предметов увлечений Нарендранатха была английская поэзия: Уордсворг, Теннисон, Шелли. Читая написанные в романтическом духе предисловия Уордсворта к сборникам его стихов, Нарендранатх наталкивается на места, в которых говорится о таинственной связи всего существующего, о единстве поэта и мира, о возвышенном чувстве слияния с мировым бытием в минуты вдохновения. Он просит преподавателя прокомментировать соответствующие места, тот отвечает, что лучше всего это смог бы сделать такой человек, как Рамакришна (см. 61, 1, 154).

Ответ звучит удивительно, даже парадоксально, ибо Рамакришна в высшей степени далек от колледжа, ученых диспутов и тем более — от английской литературы. Это всего лишь полуграмотный жрец при храме богини Кали в Дакшинешваре — в окрестностях Калькутты. Но жрец необычный: к началу 80-х гг. вокруг него складывается группа почитателей, состоящая большей частью из хорошо образованных и талантливых юношей, имевших, казалось бы, все основания для того, чтобы стать составной частью той англо-индийской прослойки, за которую так ратовал Маколей… По словам Ауробиндо Гхоша, «когда цвет образованной молодежи Калькутты склонился к ногам индийского аскета, была выиграна битва» (цит. по: 95, 13) — битва между европоцентристски ориентированными духовными влияниями и противостоящими им религиозно-националистическими тенденциями.