Витязи морей - [42]

— А что же мне надобно читать? — спросил мичман своего командира.

— Это я сейчас принесу вам, — сказал Лазарев и действительно принес из своей каюты французские и английские книги по морским вопросам.

Так был отвоеван им для морской службы будущий блестящий защитник Севастополя.

Лазарев был наделен не только огромной любовью к морю, но еще и не меньшей заразительностью этой любви.

Он, сам спортсмен, сумел вселить дух спортсменства в среду своих подчиненных, когда стал командиром Черноморского флота и портов. Никто лучше его не мог управляться с парусами, и никто лучше его не мог научить этому других.

На учениях, которые очень часто производил он в море, ни одна фальшь не могла ни на одном судне укрыться от его знаменитой зрительной трубы, а каждое учение обыкновенно оканчивал он гонками, причем с флагманскими кораблями состязались тут на совершенно равных правах всевозможные тендеры, люгеры и прочие совсем мелкие суда, и в конечном итоге какой-нибудь лихой мичман мог при этом торжествовать над капитаном 1 ранга.

Эти частые соревнования, естественно, развивали во всех и действительное знание всех мелочей морского быта, и находчивость, и отвагу — вообще возводили службу на степень искусства, — что же касалось практического применения способностей и знаний, то возможность этого доставлялась крейсерством и блокадной службой у берегов Кавказа и частым участием в военных действиях там, имевших целью поддержать отряды пехоты и кавалерии.

Признанным результатом деятельности Лазарева как командира Черноморского флота явилось то, что флот этот шел впереди Балтийского во всех отношениях: там был и лучший командный состав, и лучшее вооружение судов, и неугасающий боевой дух офицеров и команд… Из Севастополя шли новшества в Кронштадт, а не наоборот, — так было при Лазареве.

С его именем связано и устройство севастопольского адмиралтейства, имевшего задачей перевооружение флота, когда паровой двигатель придет окончательно на смену парусу.

Лазарев положил много труда и на укрепление Севастополя со стороны моря. Под его неослабным надзором строились Александровская, Константиновская, Михайловская и Павловская батареи, сделавшие из Севастополя неприступную морскую крепость. Черноморский флот при Лазареве стал не только хозяином Черного моря, он получил еще от него и вполне законное чувство задора, сознание своей силы, единодушие в желании выступить в защиту этих своих хозяйских прав против каждого, кому вздумалось бы посягать на них.

Лазарев не дожил до Синопского боя — он умер в 1851 году от рака желудка, — но подготовил экипажи судов к победе при Синопе бесспорно он, и в этом был вполне прав Нахимов; он же воспитал и защитников Севастополя.

Коренастым человеком с открытым русским лицом воплощен он на бронзовом памятнике, который был поставлен в им же созданном адмиралтействе. На этом памятнике увековечена и его знаменитая зрительная труба, свойство которой крупно ставить перед глазами даже и мелкие упущения по службе перешло потом по наследству к зрительным трубам Нахимова и Корнилова.

Крым, Алушта, 20 июня 1940 г.

АДМИРАЛ В. А. КОРНИЛОВ Исторический очерк

 Славная оборона Севастополя в 1854–1855 гг. вылилась в большую позиционную войну, поскольку Севастополь был не сухопутной, а только морской крепостью, знаменитые же его бастионы — лишь обыкновенными полевыми укреплениями. Разрушаемые ураганным огнем артиллерии противника днем, они восстанавливались за ночь при помощи простейших саперных инструментов — мотыг и лопат, а подбитые в них орудия заменялись новыми. Примитивного устройства были и пороховые погреба на бастионах и тем более блиндажи для гарнизона, которые и появились к тому же отнюдь не в первые месяцы осады.

Совершенно неожиданно для всего тогдашнего мира вышло так, что усилия четырех государств Европы, из которых два были первоклассные и богатейшие, почти целый год разбивались о несколько полевых редутов, наскоро устроенных в одном из отдаленнейших пограничных уголков России.

Кому же принадлежит честь ведения этой оригинальнейшей из всех войн, в которых когда-либо участвовала старая Россия?

Справедливость заставляет назвать пять имен из числа лиц, стоявших во главе крымских войск, морских и сухопутных: трех адмиралов — Меншикова, Корнилова и Нахимова, инженера-генерала Тотлебена и артиллерийского генерала Хрулева.

Меншиков не был ни стратегом, ни тактиком: оба сражения — Альминское и Инкерманское, — которые проведены были или под его личным руководством, или по его плану, были проиграны; солдат и матросов он не любил, а те его ненавидели, называли «Изменщиковым», «анафемой», «чертом» — и вполне по заслугам. Но тем не менее он приказал, вопреки желанию Корнилова и Нахимова, «списать на берег» весь Черноморский флот и поставить в ряды сухопутных защитников на бастионы таких опытных и искусных артиллеристов, как моряки, а часть флота затопить, чтобы обезопасить севастопольские бухты от захода в них неприятельских боевых судов. Он же вывел полевые войска из Севастополя, чтобы обратить их в обсервационный корпус, который имел бы возможность расти за счет прибывающих в Крым подкреплений.