Витязь в тигровой шкуре - [12]

Вижу – что-то в нем мелькает

И несется на просторе.

«Неужели это птица? –

Думал я с недоуменьем. –

Или зверь какой отважный

Смело борется с теченьем?»

Но не зверь то был, не птица –

Лодка на море мелькала.

Два раба чернее сажи

Лодкой правили устало.

И везли они светило,

Заключенное в ковчеге.

Никогда красы подобной

Не видал я в человеке!

Лодка к берегу пристала,

Вышла на берег девица.

Солнце, полное сиянья,

Не могло бы с ней сравниться.

Все лицо ее светилось,

Было молнии подобно.

Улыбнулась ей природа,

Но рабы смотрели злобно.

Пожалел я эту розу

И на помощь к ней помчался.

Услыхав далекий топот,

Враг, как видно, испугался –

Лодка быстрая исчезла.

Прискакал я – девы нету,

Только блеск ее прощальный

Разливается по свету».

Услыхав рассказ Фридона,

Я сказал ему, тоскуя:

«Знай, Фридон, ты видел солнце,

То, которое ищу я».

Пал на землю я от горя,

Проливал я слез поток,

И Фридон, любимый мною,

Утешал меня как мог.

И поведал я Фридону

Все, что сердце волновало.

«Вижу я, – Фридон воскликнул,

Мне с тобой не подобало

Говорить об этой встрече!..

Но великий наш творец,

Посылая смертным горе,

Даст и счастье наконец.

Бог, создавший стан героя,

Словно дерево алоэ,

Поразив героя в сердце,

Отведет копье златое.

Он свою пошлет нам милость.

Словно гром, она слетит,

Исцелит навеки горе,

Сердцу радость возвратит».

Плача, мы вернулись в город.

И сказал Фридон мне: «Много

Кораблей сюда заходит –

Здесь проезжая дорога.

Много новостей различных

Корабли привозят к нам, –

Не найдем ли здесь для сердца

Утешительный бальзам?

Я пошлю гонцов надежных,

Моряков и следопытов, –

Пусть все гавани обыщут,

Побывают на забытых

Островах, пускай объездят

Всю приморскую страну

И похищенную снова

Возвратят тебе луну».

Корабли отправив в море,

Мне Фридон сказал: «Великий

Царь индийцев! Не признал я,

Кто ты, стройный, солнцеликий.

Ныне сам ты мне открылся.

И царя достойный трон

В этом зале да воздвигнет

Для тебя твой раб Фридон».

Много было мне Фридоном

Здесь оказано почета.

В ожидании посланцев

Улеглась моя забота.

Так летели дни за днями.

Возвратились корабли.

Но, увы, царевны юной

Мореходы не нашли.

Снова сердце погрузилось

В безутешное страданье.

«О Фридон, – сказал царю я, –

Бесполезно ожиданье.

Как ни трудно нам расстаться –

День без друга словно ночь, –

Отпусти меня, молю я,

Ждать мне более невмочь».

Царь Фридон заплакал горько,

И дружина боевая

Опустилась на колени,

Громким голосом взывая:

«Не оставь нас, царь индийский!

Все мы счастливы с тобой,

Все от мала до велика

За тебя готовы в бой».

«Нет, друзья, – сказал я твердо, –

Наступает час разлуки.

Если дева не найдется,

Все равно умру от муки.

Нелегко мне вас покинуть,

Но, увы, она в плену.

Как могу ее оставить,

Беззащитную, одну?»

Так простился я с народом,

И Фридон, заплакав снова,

Подарил мне на прощанье

Своего коня лихого.

Крепко обнял я Фридона,

Омочил слезами грудь,

Оседлал коня в дорогу

И помчался в дальний путь.

Снова странствовал я в море,

Снова я объездил сушу,

Вместе с верными рабами

Я скитался в зной и стужу.

Но, увы, царевны юной

Потерялся всякий след.

Обезумел я от горя,

Испытав немало бед.

И решил я сам с собою,

Что напрасно мне трудиться!

Может быть, в лесах дремучих

Перестану я томиться.

Брошу этот мир безумный,

Позабуду про людей,

Жизнь несчастную окончу

Посреди лесных зверей.

И сказал тогда рабам я:

«Время нам расстаться, друга.

Слишком долго вы терпели

Эти горести и муки.

Ныне вам даю свободу,

Возвращайтесь в край родной».

Но рабы мне отвечали:

«Не расстанемся с тобой.

Хоть и выпала на долю

Нам тяжелая судьбина,

Но никто из нас другого

Не желает господина.

Об одном мы молим Бога:

Чтобы он позволил нам

Чтить тебя до самой смерти,

По твоим идти следам».

Что я с ними мог поделать?

Мы покинули селенья,

Мы ушли на козьи тропы

И в убежища оленьи.

Так я жил, в горах скитаясь,

Одинок и нелюдим.

И одна Асмат с рабами

По следам влеклась моим.

Здесь, среди густых деревьев,

На пещеры я наткнулся –

Дэвы [7] высекли в скале их.

Я взглянул и ужаснулся:

Злые чудища навстречу

Вышли целою толпой.

Я рабов на помощь кликнул

И вступил в неравный бой.

И в ужасной этой битве

Все мои погибли слуги –

Дэвы их убили мигом

И сорвали с плеч кольчуги.

И тогда моей душою

Овладел великий гнев,

Я накинулся на дэвов

И разбил их, одолев.

Стоны раненых чудовищ

Оглашали поединок.

Вся округа содрогалась

От ударов их дубинок.

Солнце ясное померкло,

Кипарис, упав, дрожал…

Сто чудовищ умертвил я

И на части разорвал.

Вот, мой брат, с тех пор в пещере

Я, безумец, умираю,

По лесам брожу печальный,

Горько плачу и вздыхаю

Лишь Асмат одна со мною

Проклинает белый свет.

Оба мы желаем смерти,

Нам спасенья больше нет.

Нестан-Дареджан, царевна,

Красотой равна тигрице.

Сшил я плащ из шкуры тигра

В знак печали о девице,

Посреди зверей опасных

Сам я стал как лютый зверь.

Кроме смерти неизбежной,

Нет спасенья мне теперь».

Кончив свой рассказ чудесный,

Тариэл умолк, печальный;

Как янтарь ланиты стали,

Омрачился лик кристальный.

Слезы крупные застыли

На ресницах Автандила,

И Асмат прохладной влагой

Грудь героя освежила.

Автандил воскликнул: «Витязь!

Вот мое простое слово:

Если лекарь заболеет,

Он зовет к себе другого,

Он рассказывает другу,

Что его, больного, мучит;

Друг с одра его поднимет

И болезнь прогнать научит.

Слушай, витязь, срок подходит,