Витязь в медвежьей шкуре - [74]

Фон Шварцреген кретином не был.

— Что ответишь, гость? — поинтересовался барон вполне невинным тоном, словно речь зашла о какой-то безделице, лично для него не имеющей никакой ценности.

— Пусть будет так, — пожал плечами Круглей. — Только за дополнительную охрану я платить не буду.

— Это уже ваши дела… — небрежно отмахнулся Шварцреген. — Разбирайтесь сами. Для меня, как хозяина этих земель, важно, что истина восторжествовала.

* * *

— Вы, пятеро, — барон указал пальцем на группку воинов, стоящих чуть отдельно от остальных. — Войдете в лес вон там, — очередной жест, указывающий направление на северо-восток и как бы за угол крепостных стен. — Захватывать больший кусок нет смысла. Оттуда уже не видны ни ворота, ни западный тракт…

По моим личным ощущениям еще стояла глухая ночь, но фон Шварцреген думал иначе. Как и петухи, которые не заставили себя долго ждать и уже второй раз объявили о скором рассвете. Прямо как в театре. Два предупредительных звонка, а после третьего — начнется представление. А наш отряд, словно буфетные завсегдатаи, столпился перед воротами замка уже снаружи и никак не хотел расходиться, оттягивая неизбежность до последней минуты. И это верно. Какой мужчина, еще пребывая в здравом уме и трезвом рассудке, поменяет столик с напитками и душевную компанию на место в партере? Да хоть в ложе бельэтажа…

— В лесу разойдетесь так, чтобы видеть друг друга, и двинетесь вдоль опушки обратно. Ведите себя не как на охоте, а будто за грибами вышли. Можете даже поругивать блажь господскую. Мол, чудят благородные рыцари, грибочков свежих отведать вздумали, а нам ни свет ни заря по лесу бродить. А какие сейчас грибы, если ото дня святого Иоанна Крестителя ни одного дождя не выпало? Задача ясна?

— Да, ваше сиятельство, — кивнул один из загонщиков, наверно старший в группе.

— Тогда ступайте. И помните, если обнаружите лазутчика — брать только живым.

— Целым? — уточнил тот самый.

— Мне нужно, чтобы он мог говорить. Остальное — как получится. В общем-то, руки и ноги его мне без надобности. Но смотрите, если по вашей вине пленник истечет кровью или умрет от ранений раньше, чем я успею с ним потолковать — повешу всех.

Бывшие браконьеры дружно изобразили поклон, развернулись и, как стая волков, ниточкой потрусили к лесу. В том, что они найдут кого угодно, не было и тени сомнения. А если и остальные их товарищи, отобранные из всей компании Рыжим Лисом, не хуже — то вражескому лазутчику, прячущемуся рядом с замком, оставалось только посочувствовать. Тьфу ты! Лезет же в голову всякая ерунда!.. Какой, нафиг, еще лазутчик? Облаву устроили на Людоеда, защитника купеческого обоза. То есть на меня!..

— Фридрих!

— Слушаю, господин барон?

— Бери всех остальных, кроме Степана и Жнеца, и скачите по дороге на Западную Гать. — Теперь стало понятно, почему часть ландскнехтов держала под уздцы оседланных лошадей. — Примерно через лигу оставите коней под присмотром кого-то одного, пусть не спеша ведет их обратно, а сами — широкой цепью двинетесь к опушке. Если наш Людоед не дурак, он будет сидеть на дереве. А если нет — думаю, такой след вы точно не пропустите.

— Шутите, господин барон?.. — широко усмехнулся Лис. — Слепых я с собой не брал…

— Не понял?..

Это произнес я, потому что и в самом деле ничего не понял в затее фон Шварцрегена. Негромко. Но стоявший рядом Жнец расслышал.

— А говорил: лес знаешь… — насмешливо хмыкнул он.

— Знаю.

— Что-то незаметно.

— Слушай, — я насупил брови и вообще сделал ту еще морду, — не ерничай. Объясни лучше. В чем подвох?

— Загонщики поднимут шум, но так как они не охотятся, а собирают грибы — то есть смотрят себе под ноги, Людоед спрячется на дереве. Если уже там не сидит. А наши люди как раз на деревья будут смотреть. Ну а когда к опушке приблизится основная группа, и он поймет, что охотятся за ним — будет уже поздно убегать.

— Почему?

— Солнце взойдет. Понял?

— Нет… — я честно помотал головой.

— Извини, Степан, но либо ты тупой, либо леса у вас какие-то странные… Перед рассветом роса ляжет. И пройти по ней, не оставив следа, не удастся даже кузнечику. В лучах солнца лес будет сверкать и искриться, словно бриллиантовый. А там, где роса сбита — все будет чернеть, как свежая пашня. Такого следа только слепой не увидит. Теперь ясно?

— Да. Теперь ясно. И я не тупой… — Я и в самом деле не настолько туп, чтоб с ходу не придумать достоверную отмазку. Универ и не тому научит. — У нас, в горах, больше полугода в лесу снег лежит, а летом… Когда вокруг только сосны да ели, под ногами такой ковер из сухих игл, что верхний слой даже после ливня сухим остается. А ты говоришь — роса. Для росы трава и листва живая нужна…

Все это я объяснял Жнецу с самым серьезным видом, одновременно не забывая краем глаза посматривать в сторону барона и Фридриха, которые зачем-то отошли в сторону и там тихо переговаривались. При этом капитан ландскнехтов несколько раз непроизвольно посматривал в мою сторону и быстро отводил глаза, как только натыкался на мой взгляд. Неприятная, должен заметить, тенденция… наводящая на размышления…

— Ну а мы с вами… — барон отпустил вторую группу загонщиков и подошел к нам, — проверим предположение Степана… — при этом фон Шварцреген указал на трех коней, которых как раз вывели за ворота слуги. — Готовы?