Витязь специального назначения - [13]

— Шутки шутить вздумал?

— Хозяин, — безмятежным тоном отозвался Акела, — если бы я всем грудь подставлял, кто об неё хочет кулак почесать, сейчас бы здесь перед тобой не стоял.

Старикашка захихикал.

— Он дело говорит, Жила. Я бы так же само сделал. Бери его, верное слово.

— А второй? — разглядывая Барса, неожиданно спокойно осведомился купец.

— Не хужей, ежели ещё не хлеще. Если хочешь испытать его и потешиться заодно, пусть у Малыша, — дед мотнул головой в сторону здоровяка, — нож отымет.

— И то, — согласился Жила, — Значит…. Тебя как зовут?

— Барс.

— Значит, так, Барс. Вот этот парнище, которого мы промеж себя Малышом кличем, возьмёт нож. А ты его уговори его бросить. Понятно? Добром уговори.

— А, коли не уговорю, отобрать можно? — заинтересованно спросил Барс, покосившись на друга. Акела понял, что эту «фишку» Андрей помнит. Его самого один молодой коллега пытался прогнать через этот тест из арсенала американских «копов». Акеле удалось перехитрить молодого, и он как-то рассказал другу про этот случай. Впрочем, Барс и сам хитрый, как сто китайцев, он ещё и почище что-нибудь может придумать. Хотя, как известно, от добра добра не ищут.

Малыш, тем временем, взяв в руку здоровенный клинок, с улыбкой смотрел на Барса, — ну, давай, мол, уговаривай. Тот с лицом, исполненным сомнения, смотрел на здоровяка. Потом безнадёжно махнул рукой.

— Да разве уговоришь человека, если он специально этого и ждёт. Придётся просто отбирать.

— Ты только не увлекайся, Барс, — «встревожено» подыграл Акела, — не как в прошлый раз, я тебя умоляю!

Во взгляде Малыша мелькнуло беспокойство. Когда же Барс, поставив «рамку», сделал к нему первый шаг, он вдруг вложил нож в ножны и сердито сказал Жиле: «Сомневаешься, — испытывай сам. А ежели он мне руку сломает, мне как стражу несть? Я в бою рисковать согласен, а не на испытках твоих дурацких».

— Молодец, правильно, — сказал Акела, — И мы молодцы, видишь, сумели без мордобоя парня уговорить.

После нескольких секунд молчания грянул дружный хохот. На этом испытания закончились. Жила рассказал, что эта их поездка не торговая. После смерти жены он решил вместе с дочерью Смышлёной вернуться на свою родину в Червлянский удел. Очень уж беспокойно стало у них в Беломорье, да и дочь пора замуж поскорей отдать, не то в перестарках засидится. А когда чёрные орки, которых развелось в лесах больше, чем зверья, убили жену, страх за дочь заставил продать почти всё нажитое и, навьючив самое дорогое на лошадей, сорваться с места.

— А почему решили ещё двух охранников нанять в пути? — поинтересовался Акела, — Рискованно в дороге незнакомых людей в караван брать.

Старый сухонький охранник по имени Мысь[9], которое ему удивительно подходило, ответил как бы нехотя.

— Да я, по чести сказать, и сам так думаю. Только уж больно нехорошей славой стали пользоваться здешние леса. Вот и приходится нанимать людей со стороны.

— Да ещё — помолчав, хмуро добавил он, — шайка Лутони, говорят, в здешних местах стала озоровать.

— Что за Лутоня? — спросил Барс с любопытством.

— Вы откуда свалились, что его не знаете? — поразился старик, — или голову мне морочите?

— Мы действительно здесь недавно, — пояснил Акела, затосковав при мысли, что свою историю придётся рассказывать снова.

— Ладно, коли так, — пожал плечами Мысь, — за вас старшуха поручилась, а её Жила давно знает. Лутоня уже года три со своей шайкой грабит и не может его стража изловить. Говорят, но точно ли, я не знаю, а может людишки и врут, что у него где-то среди кнезов хорошая заручка есть. Хотя, говорят, ещё не совсем конченый он душегуб, без нужды людей не бьёт. Да всё равно, пусть идёт он мимо.

— Да, уж, — согласился Акела, — Когда выступаем?

— Завтра поутру.

Но с выходом получилась задержка. Вполне, впрочем, прогнозируемая — взбунтовались друзья. Больше всех возмущался Соловей.

— Нет, ну молодцы мужики, хорошо устроились! А нас как бы и нет вовсе, кто мы тут такие? А! Это Соловей с Толстым? А мы думали — насрал кто-то…

Слава был сдержаннее, но тоже был задет: «Мы сюда все вместе попали, а сейчас мы тут сиди, а вы исчезаете непонятно куда. Как это понимать, Борисыч?»

Ясность, как ни странно, навела Милёна, внимательно слушавшая всю эту перебранку.

— Вы уж простите глупую бабу, коли скажу чего не так. Эти двое к деревенскому труду несподручны, они вои. Им даром у хозяйки хлеб переводить не с руки, хотя мне его и не жаль, но они сами не захотят, — совестливые они…. Да и негоже сокола в клетке держать, это птица Сварогова.

— Вы не думайте только, что я вас за ворон держу, — поторопилась она добавить, увидев, как у Славы с Василием вытянулись лица, — вы нормальные справные мужики, тут вы на месте будете и свой кусок с лихвой отработаете…. Да мне самой, думаете, охота его отпускать?! — слёзы вдруг закипели в голубых глазах, она с размаху саданула Акелу кулаком в грудь. Тот и не подумал уворачиваться, только грудь загудела — долбанула от всего, что называется, сердца. Он засмеялся и сгрёб старшуху в охапку.

— Да где ж мне ещё такую злыдню найти? В этом-то мире уж точно одна. Ладно, братья, чего воду в ступе толочь? Может, вы и верно говорите, да только в караван-то всего двое нужны. Будет нам теперь уже к кому и куда вернуться. Ну, всё, разобрались, без обид и претензий? Ну, не глупее же вы этой женщины?