Витязь чести - [88]
И так продлится до самого вербного воскресения, до веселого дня «изгнания кисе», когда где-нибудь на окраине или возле реки сожгут соломенное чучело, одетое в бабьи тряпки. Пустят по ветру горячий пепел, развеют воспоминания о голодной зиме, прогонят думы о владычице смерти. Песнями, шутками встретит молодежь конец изнурительного поста, когда убирают из дома надоевшую постную пищу и торжественно вносят на широких блюдах дымящиеся колбасы, жирных каплунов, подрумяненных поросят.
Далеко не всем суждено пережить эту зиму. Не в каждый дом внесут тарелки с жирной едой. Подкосивший Европу экономический кризис прежде всего ударил по неимущим, по самым беднейшим. А тут еще катастрофические неурожаи последних лет. Языческий бог венгерцев отвернулся от своего народа, словно задался целью ввергнуть его в беспросветную нужду.
Отчего так?
«Посмотрите на сотни тысяч людей богатой хлебом Венгрии, — писала торговая газета „Хазанк“. — Лица измождены от голода и нищеты. Не потому голодает наш народ, что в стране нет хлеба, а потому, что его не имеет народ — тот самый народ, потом которого он взращен».
Цены на мясо и хлеб за какие-нибудь месяцы возросли в пять, а то и в шесть раз. Но по-прежнему отгружались на вывоз мешки с пшеницей.
«Österreich», — ляпал весовщик черное клеймо. — «Австрия», — макал в краску и снова ляпал.
Габсбургская таможня, конечно, изрядно срезала доход, но негоция получалась все-таки выгодная, кое-что оставалось хлебному оптовику, грех жаловаться. На вырученные от продажи хлеба деньги магнаты закупали дешевое кукурузное зерно и продавали его затем втридорога в голодающей Венгрии.
В надежде очистить города от обездоленных крестьян, безработных ремесленников и прочих праздношатающихся, Наместнический совет начал спешно организовывать всякого рода общества помощи нищим, работные дома, приюты для бедных. Езус-Мария! Сохрани люди твоя от казенной благотворительности! Да не коснется нас полицейское милосердие. О том, что представляли собой работные дома и какой определился статут для вынужденных постояльцев, красноречиво свидетельствовал Устав Пештского дома, превращенного в самую настоящую тюрьму. Не странноприимным убежищем, не монашеской обителью, но мышеловкой «для людей безнравственного образа жизни», нищих обернулось габсбургское заведение, бессрочной каторгой для всякого, «кто при полном отсутствии имущества не мог доказать наличия честного источника заработка». «Не мог доказать!» Презумпция невиновности. «Пусть погибнет мир, но восторжествует закон!»
Голод сделался символом безнравственности, бедность превратилась в преступление, наказуемое чуть ли не в уголовном порядке.
Но, в отличие от тюрем и крепостей, благотворительные заведения приносили изрядный доход новоявленным добрым самаритянкам.
Работный дом комитата Пешт сразу же был сдан в аренду двум предпринимателям, дом комитата Чонград в первый же год расширил производство, обзаведясь добавочными пристройками, а приют в Кашше превратился в обыкновенную суконную фабрику, где совершенно бесплатно трудились восьми-девятилетние дети. Предприятие осчастливило внутренний рынок восемью тысячами пятисот восемью локтями первосортного материала, который был продан за семнадцать тысяч шестьдесят шесть пенгё-форинтов и целиком пошел на мундиры для господ офицеров.
Вот и приходилось сидеть на жалком клочке земли, цепляться за него, как за родную могилку. Лучше голод и смерть дома, чем сиротская краюха под чугунным замком.
«В комитате Загреб, — писал в дневнике Штанчич, вернувшись на родину, — свирепствовал голод. Чтобы поддержать свое существование, бедняки мололи просо, смешанное с кукурузой, и подбавляли в эту муку опилки».
И впрямь призрак Альбы, опустошившего Фландрию, заструился над оттаявшим черноземом Альфёльда. Против взбунтовавшихся крестьян, доведенных до отчаяния голодом и феодальными притеснениями, направили войска. Холостых залпов не давали, стреляли прямо в толпу. Волнения, охватившие венгерские комитаты, перекинулись в Трансильванию, в словацкие и хорватские земли. Сколачивались эшафоты, заботливо обтесывались бревна для виселиц. Карателями в подвластных венгерской короне провинциях выступали, разумеется, венгры.
Вот тебе кисе, вот тебе жирный окорок в святое вербное воскресенье. Густела, отстаивалась ненависть.
Поэту — он снимал комнатенку с окнами во двор в доме Янковича по улице Хатвани и по-прежнему страдал хроническим безденежьем — новый, тысяча восемьсот сорок седьмой год тоже особых радостей не обещал.
Правда, Шандор Петефи торжественно отметил свое совершеннолетие, наступившее с двенадцатым ударом часов, а затем получил долгожданную корректуру сборника стихотворений с чудесным портретом работы Барабаша. Но жизнь вздорожала, издатели не стали щедрей, а критики не подобрели.
Густав Хирш, он же Зерфи, преподнес рождественский сюрприз, выдержанный в лучших традициях: «уродливая безнравственность», «неестественные мужицкие пороки», «пастушьи драки», «низменные забавы», «пьяные спотыкания».
Нельзя сказать, чтобы столь утонченная критика так уж глубоко задела поэта, притерпевшегося к перманентной травле. Но оптимизма она ему, мягко говоря, не прибавила. В день именин Этельки, которой уже не прибавлялись года, он навестил заснеженный могильный холмик. Плакал, положив еще сочившуюся скипидаром кипарисовую ветку. Стоя в сосредоточенном молчании у ограды, где посвистывала желтогрудая пташка-синичка, поймал себя на том, что мысленно перебирает журнальную ругань. Оказывается, один абзац у Зерфи запомнился почти целиком:
Фантастико-приключенческий роман «Третий глаз Шивы» посвящен работе советских криминалистов, которые на основе последних достижений современной науки прослеживают и разгадывают удивительную историю знаменитого индийского бриллианта, расшифровывают некогда таинственные свойства этого камня, получившего название «Третий глаз Шивы».
В этом номере «Искателя» со своими новыми произведениями выступают молодые писатели, работающие в фантастическом и приключенческом жанрах.На 1-й стр. обложки: рисунок художника Н. Гришина к повести В. Михайлова «Спутник „Шаг вперед“».На 2-й стр. обложки: иллюстрация П. Павлинова к рассказу В. Чичкова «Первые выстрелы Джоэля».На 4-й стр. обложки: «Ритм труда». Фото Р. Нагиева с фотовыставки «Семилетка в действии».
Емцев М., Парнов Е. Клочья тьмы на игле времени. Роман. — Москва. Молодая гвардия, 1970. - (Библиотека советской фантастики).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Приключенческий роман «Мальтийский жезл» — третья книга трилогии.Первые две: «Ларец Марии Медичи» и «Третий глаз Шивы». В романе рассказывается о проблемах современной науки и ее нравственных аспектах, о нелегкой работе криминалистов, и об удивительных тайнах, уходящих в глубь веков.
Михаил Емцов и Еремей Парнов — писатели по преимуществу «земные» и очень современные.Взяв атлас, вы легко можете отыскать места, где действуют герои Емцева и Парнова. Вот река Шингу и водопад Мартинес, где сквозь непроходимую сельву прорубался отряд Дика Рибейры.Природа этих мест описана так, что ее ощущаешь как реально существующий пейзаж, а не как декорацию из папье-маше, фанеры, холста и краски.Емцев и Парнов отнюдь не географы, да они и не ставили перед собой задачу популярно изложить физическую географию бразильской сельвы или Курильских островов.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
В повести рассказывается о деятельности революционера, военачальника Гражданской войны Клима Ворошилова в бытность его членом Реввоенсовета Первой Конной армии.Н.Н. СЕЧКИНОЙ-УСПЕНСКОЙ - комсомолке двадцатых годов.Автор.
Армен Зурабов известен как прозаик и сценарист, автор книг рассказов и повестей «Каринка», «Клены», «Ожидание», пьесы «Лика», киноповести «Рождение». Эта книга Зурабова посвящена большевику-ленинцу, который вошел в историю под именем Камо (такова партийная кличка Семена Тер-Петросяна). Камо был человеком удивительного бесстрашия и мужества, для которого подвиг стал жизненной нормой. Писатель взял за основу последний год жизни своего героя — 1921-й, когда он готовился к поступлению в военную академию. Все события, описываемые в книге, как бы пропущены через восприятие главного героя, что дало возможность автору показать не только отважного и неуловимого Камо-боевика, борющегося с врагами революции, но и Камо, думающего о жизни страны, о Ленине, о совести.
Валерий Осипов - автор многих произведений, посвященных проблемам современности. Его книги - «Неотправленное письмо», «Серебристый грибной дождь», «Рассказ в телеграммах», «Ускорение» и другие - хорошо знакомы читателям.Значительное место в творчестве писателя занимает историко-революционная тематика. В 1971 году в серии «Пламенные революционеры» вышла художественно-документальная повесть В. Осипова «Река рождается ручьями» об Александре Ульянове. Тепло встреченная читателями и прессой, книга выходит вторым изданием.
Леонид Лиходеев широко известен как острый, наблюдательный писатель. Его фельетоны, напечатанные в «Правде», «Известиях», «Литературной газете», в журналах, издавались отдельными книгами. Он — автор романов «Я и мой автомобиль», «Четыре главы из жизни Марьи Николаевны», «Семь пятниц», а также книг «Боги, которые лепят горшки», «Цена умиления», «Искусство это искусство», «Местное время», «Тайна электричества» и др. В последнее время писатель работает над исторической темой.Его повесть «Сначала было слово» рассказывает о Петре Заичневском, который написал знаменитую прокламацию «Молодая Россия».