Витя Коробков - пионер, партизан - [38]

— Кто печник? Пропустите, пусть получит направление.

Вятя шмыгнул в сторону и, выскользнув за дверь, побежал домой.

На другое утро дядя Коля ушел. Мать сказала, что он получил направление на работу в Дальние Камыши.

А через несколько дней советская авиация разбила казармы на Кочмарской и артиллерийский склад.

— Дошел, видать, дядя Коля, — сказал отец за обедом.

СЛАВКА БЕСПРИЗОРНЫЙ

Сегодня Витя встал раньше обычного. Нужно было подыскать надежное место для хранения собранных после десанта патронов и листовок, которые сбрасывали советские самолеты. Держать их дома было небезопасно. Правда, с обыском больше не приходили, но лучше не рисковать. Можно, найти отличный тайник, например, где-нибудь в башне старой крепости.

Беспечно насвистывая, Витя шел по пустынным улицам города. Его, казалось, ничто не интересовало. На самом же деле, после того, как он выполнял задание дяди Коли, он уже не мог ходить по городу безучастно. Он непроизвольно наблюдал и отмечал в памяти, где размещаются фашистские штабы или устанавливаются новые огневые точки.

Но вскоре его внимание привлекло совсем другое. Он увидел мальчика, усталой походкой тащившегося по противоположной стороне улицы. На нем был старый, замызганный пиджак. Из рваных рукавов выставлялись острые, красные от холода локти. Холщовые штаны, продранные на коленях, бахромой спускались на разбитые, грязные башмаки. Мальчик шарил глазами по земле, словно надеялся найти что-то и подобрать.

Чем ближе подходил мальчик, тем большее волнение охватывало Витю. Что-то очень знакомое было во всей фигуре и в походке этого беспризорного, хотя таких оборвышей после вторичной оккупации города появилось немало. Витя не верил своим глазам, пытался убедить себя, что он ошибается, но сердце раньше глаз подсказало ему, что это он, его милый дружок, курносый Славка.

— Славка! — крикнул Витя и ринулся через дорогу.

Мальчик пугливо вскинул голову, остановился. В два прыжка Витя был возле него, схватил за руки, теребил за пиджак, не спуская счастливого взгляда с грязного, измученного лица друга.

Но Славка отозвался на эту бурную радость странно: губы его дрогнули, искривились, глаза налились слезами, он засопел и отвернулся.

Витя растерянно умолк. Потом осторожно спросил:

— Ты чего, Славка? Откуда ты? Ты же в деревню уехал?

Славка вздохнул.

— Уехал, — хрипловатым голосом ответил он. — В деревне и жили. А потом пришли эти… Мамку убили, а хату сожгли. Я спрятался у соседей. Ночью ушел. Три дня по лесу ходил, думал партизан встретить. Изорвался весь. Есть нечего, да и холодно. Пришел вот сюда.

— Что же ты к нам?.. — спросил Витя.

— Был я на вашей улице, — ответил Славка. — Дом разбомблен. Никого нет. Пошел к тетке, а там часовой, не пускают.

— Ведь тетя Катя переехала, — вспомнил Витя. — Их дом под штаб заняли. Она теперь на Карантине живет.

Разговаривая, они медленно шли мимо белого двухэтажного здания. До войны здесь была их школа. Сейчас у подъезда стоял гитлеровский солдат. Вскинув автомат, он отгонял прохожих, заставлял их переходить на другую сторону улицы.

Славка переменился в лице. Никогда не думал Витя, что его веселоглазый друг способен на такую безудержную ненависть.

— У-у, гад, — шептал он, стиснув зубы. — Доберусь и я до вас, доберусь…

И Витя только в этот момент понял, сообразил, что принесла война его другу: нет у него теперь никого, кроме тетки. Отец еще в начале войны пропал без вести на фронте, мать убили фашисты…

А Славка страстно продолжал:

— Я отомщу, я слово дал. Вот передохну немного и уйду к партизанам.

— А знаешь ты, где они, партизаны? — насторожился Витя.

— Я найду, — убежденно ответил Славка. — Пойду в лес и найду. Я уже был в лесу, только мне хлеба не хватило. С голоду пришлось уйти. А второй раз пойду — все равно найду.

Они подошли к маленькому домику у стен старой крепости.

— Вот здесь теперь твоя тетка живет, — сказал Витя и постучал.

Послышались шаркающие шаги, дверь приотворилась. В узкую щель выглянуло старенькое сморщенное личико с небрежно посаженными на острый носик очками.

— Тетенька, — сказал Витя, — я привел Славку.

— Славку? — переспросила, не понимая, тетя Катя и сняла с носа очки. — Славку? — в голосе ее появился испуг, словно она почувствовала беду.

Она поспешно распахнула дверь и впустила ребят.

Через полчаса Славка, вымытый, приглаженный, сидел за столом и рассказывал, как погибла мать. Тетка не вытирала распухших от слез глаз.

— Ироды они, фашисты эти, звери, — причитала она. — Будь они прокляты, убийцы. Пусть земля наша станет им могилой…

Славка в длинных отцовских брюках, в широченной рубахе казался совсем маленьким, жалким, и у Вити при взгляде на него что-то тяжело и больно поворачивалось в самой глубине груди и руки сами собой сжимались в кулаки.

ЗА ЧТО ЕГО БИЛИ

Аркашка встретил Витю на улице. Он загородил ему дорогу и, когда Витя попытался обойти стороной, схватил за руку.

— Ты что же это приказы не расклеил? — угрожающе крикнул он.

— Как не расклеил? — сделал удивленное лицо Витя. — Расклеил. В тот же день.

— А почему их нигде нет? — кричал Аркашка, наскакивая на Витю. — Старший полицай меня сегодня проверял. Я тебе какие места указал, помнишь? На твоих тумбах и заборах ни одного объявления нет.