Витька с Чапаевской улицы - [7]

— Это еще неизвестно, — мрачно заметил Витька.

— «Рыцари ночи»… — предложил Сашка.

— Рыцари кошельки не отбирали, — сказал Витька.

— «Черный крест»… — после продолжительной паузы придумал Буянов. — Сделаем маски с прорезями наподобие креста.

Против «Черного креста» возражений не было.

— Теперь выберем главаря… — сказал Гошка. Это он сказал так, для проформы. Другой кандидатуры на этот ответственный пост, кроме своей, Гошка и не мыслил.

Главарем шайки «Черный крест» единогласно избрали Буянова. Единогласно потому, что Гошка, отбросив ложную скромность, сам за себя с удовольствием проголосовал.

Прежде чем приступить к разработке плана первой ночной операции, которую условно назвали «Летучая мышь», Гошка взял у Грохотова охотничий нож, оцарапал острым кончиком ладонь и, обмакнув деревянную палочку в каплю крови, поставил свою подпись в конце чистого листа в косую линейку, выдранного из тетрадки.

— Так полагается, — сказал он. — Все великие разбойники скрепляли свой союз кровью.

— Ну и выдумщик, — усмехнулся Витька, но тоже поставил свою подпись.

Саша Ладонщиков долго не решался уколоть палец ножом, но в конце концов после нескольких неудачных попыток, кряхтя и морщась, с трудом выдавил из пальца каплю крови и расписался.

Текст клятвы Гошка пообещал к вечеру сочинить и вписать в лист сверху.

В щели пробивались узкие лучи. В них роилась пыль. В углу громоздилась старая сломанная мебель. Слышно было, как на крыше ворковали голуби. По мостовой мимо дома проехал грузовик.

Гошка с осторожностью достал из кармана смятую папиросу, которую еще вчера вечером вытащил из отцовской пачки, подошел к окну, навел на кончик увеличительное стекло и, когда папироса задымилась, быстро сунул в рот.

Папироса пошла по кругу. Члены шайки «Черный крест» курили молча и сосредоточенно. Гошка потихоньку курил давно, а Витька и Саша, может быть, всего второй или третий раз в жизни. Поэтому они с опаской втягивали в себя небольшие порции дыма, боясь позорно закашляться.

Когда с папиросой было покончено, Гошка затолкал окурок в квадратный пожарный ящик с песком и сверху засыпал.

— В десять ноль-ноль собираемся у еврейского кладбища, — сказал Гошка. — Пугач я принесу, у тебя (кивок в сторону Витьки Грохотова) есть приличная финка… А ты, Сашка, захвати из дома какое-нибудь холодное оружие…

— У нас дома нет оружия, — сказал Сашка.

— Чем твоя мать хлеб режет? — спросил атаман.

— Ножом.

— Вот и возьми его. На всякий случай наточи как следует. Возможно, придется в ход пустить…

— Как это — в ход? — вытаращил глаза Сашка.

— Не на воскресную прогулку идем, а на дело… — туманно пояснил Гошка.

— Меня в десять часов ни за что из дома не выпустят, — вспомнил Сашка.

— Ты подписывался кровью под нашей клятвой? — хмуро взглянул на толстого Сашку атаман.

— Какая это клятва? Белый лист…

— Там будет написано, что каждого, кто выдаст нашу тайну или изменит клятве, ожидает смерть!

— Ладно, я в окно вылезу, — сказал Сашка Заговорщики один за другим спустились по чердачной лестнице вниз и молча разошлись по домам.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ОПЕРАЦИЯ «ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ»

В одиннадцать вечера на улицах города В. становилось тихо и пустынно. В окнах гасли огни. Уличные фонари обливали желтым светом пыльную листву толстых лип. Гладкие камни булыжной мостовой тускло блестели.

Посередине улицы, пошатываясь и спотыкаясь, шагал человек в белой рубашке с расстегнутым воротом. Подошвы ботинок шаркали по булыжникам. Из кармана брюк свисал галстук, в руке смятая шляпа. Человек остановился напротив гастронома, долго смотрел на освещенные витрины, затем попытался подняться на пригорок, но из этого ничего не вышло: едва не опрокинувшись, он попятился назад. Погрозив магазину пальцем, человек продолжал свой неровный и замысловатый путь по мостовой.

Последний уличный фонарь стоял напротив старой полинявшей часовни. А дальше только луна и звезды освещали мостовую и подстриженные липы. Домов здесь почти не было. Сразу за деревьями виднелись молчаливые товарные составы. На путях желто светились фонари стрелок.

Из придорожной канавы вылезли три темные фигуры без лиц и стали молча ждать человека, который беспечно брел все так же посредине мостовой. Когда он вплотную приблизился к ним, одна из фигур направила на человека пистолет и хриплым басом потребовала:

— Жизнь или кошелек?

Человек остановился и без всякого страха стал смотреть на три подозрительные личности, казалось, возникшие из мрака. Все трое были в черных масках с крестообразными прорезями для рта, носа и глаз.

Быть или не быть, вот в чем вопрос.

Достойно ль

Смириться под ударами судьбы?

Иль надо оказать сопротивленье?

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ним?

Произнеся довольно внятно этот монолог, человек надел шляпу и, едва не потеряв равновесие, поклонился молчаливым незнакомцам в черных масках.

— Я вас приветствую, джентльмены! — с пафосом произнес он.

— Жизнь или кошелек?! — повторила маска и сунула пьяному под нос блестящее дуло пистолета.

— Что такое жизнь без нее? — печально сказал человек и поднял заблестевшие глаза к звездам. — Она ушла… И оставила жалкую записку… — Человек стал рыться в карманах, но записку так и не нашел. — Ушла навсегда… Зачем мне, спрашивается, жизнь без нее? Вам, джентльмены, нужна моя жизнь? Возьмите ее… Отдаю без всякого сожаления, видит бог!