Витгенштейн - [24]

– уровень «формы» – в данном случае пространственной, – которая является общей для обоих фактов, без которой образ факта не мог бы быть правильным или неправильным; по сути, он перестал бы быть образом факта, имевшего место в пространстве. Так, пространственная форма есть возможность одной или нескольких отдельных структур первоначального факта и образа факта.

Можно было бы привести и другие примеры – нотную запись или кривизну пространства-времени и т. д. Каждый раз мы обнаруживали бы все те же три уровня, хотя нам пришлось бы сделать дополнительное пояснение относительно правил соответствия. Кроме того, следует отметить, что на парижском судебном процессе можно было бы использовать не машинки и фигурки – которые в силу своего сходства с настоящими автомобилями и людьми могут показаться их естественным соответствием, – но кубиками и небольшими прямоугольными параллелепипедами, с тем условием, что первые обозначают автомобили, а вторые – людей. Применительно к факту, разнесенному во времени (например, к динамике экономического показателя за определенный срок), условие касалось бы пространственного изображения последовательности во времени, и это затрагивало бы не только изображение предметов, но и структурные, и даже формальные аспекты образа.

Представляется необходимым внести уточнения в отношении каждого из вышеуказанных уровней – предметов, структуры, формы. Начнем с промежуточного уровня, то есть с уровня структуры.

Вернемся к примеру с автокатастрофой. Адвокат, которому пришло в голову использовать машинки и фигурки для того, чтобы рассказать о том, что произошло, по всей вероятности, принес их в сумке. Войдя в зал судебных заседаний, он выложил ее содержимое на стол, вследствие чего предметы образовали бесформенную кучу. Эта куча пока ничего не говорит, в ней не заключено никакого смысла. Чуть позже адвокат, желая остановиться подробнее на деталях происшествия, расставил предметы на столе; теперь судья смог что-то понять, а именно – то, каким образом располагались в реальности действующие лица происшествия и автомобили, если уменьшенная модель, созданная адвокатом, является правильной.

Разумеется, адвокат может попытаться обмануть аудиторию, расставив предметы неправильно; это значило бы, что автомобили и лица, участвовавшие в автокатастрофе в реальности, располагались относительно друг друга иначе. Тем не менее они могли располагаться и таким образом – это-то и делает возможными бесчестные уловки адвоката! Иными словами, судья понимает, что означает уменьшенная модель автокатастрофы, которую ему представил адвокат, даже если в реальности все происходило по-другому. Просто судья знает, как обстояло бы дело, если бы образ был правильным: та или иная расстановка крошечных предметов показывает, как могло обстоять дело. Следовательно, именно структура уменьшенной модели позволяет ей изобразить возможный факт, то есть положение вещей. Пока предметы лежали кучей, они ничего не изображали, хотя каждая из машинок и фигурок, казалось бы, могла играть роль заменителя того, на что она похожа, в силу именно своего сходства с реальными предметами. Причем сыграть эту роль они могут только в том случае, если их расставить определенным образом.

Структура, благодаря которой изображается положение вещей, как видим, вполне может не соответствовать реальному (фактическому) положению вещей, и адвокат противоположной стороны, вероятно, постарается убедить в этом судью, расположив предметы по-иному. Одни и те же предметы можно располагать и так и сяк – в любом случае это будут расстановки предметов в пространстве. Эта совокупность возможностей ограничена лишь тем фактом, что речь идет о пространственном расположении предметов, которые сами по себе являются пространственными, то есть, например, два предмета не могут одновременно находиться в одной точке пространства, как в изображаемых положениях вещей, так и в создаваемых нами образах фактов.

В целом, то или иное расположение элементов образа показывает, как расположены или могли быть расположены соответствующие им предметы. Поэтому можно сказать, что образ имеет смысл в силу наличия у образа определенной структуры, независимо от существования или несуществования изображаемого им положения вещей. Мы понимаем смысл образа тогда, когда знаем, как происходило дело, если образ является правильным или, выражаясь более высокопарно, если образ является истинным.

К этому следует также добавить, что, с одной стороны, вышеупомянутая структура представляет собой особый способ соединения элементов, которые должны заменять предметы в реальности, а с другой стороны, что эта структура – лишь одна из множества структур, кои может иметь образ: количество потенциальных структур устанавливается и ограничивается определенной формой, в данном случае – пространственной.

А теперь рассмотрим два других уровня, начиная с элементов образа. Как правило, автокатастрофа сопровождается различным шумом и, к несчастью, травмами ее участников. Предположим, у нас имеется странное желание назвать шум и физическую боль предметами (звуковыми или материальными). Смогут ли эти новые предметы быть включены в