Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - [141]
17 февраля. На столике альбомы - Гоген, Модильяни, Боттичелли. Вспомнил боттичеллевские фрески Лувре, мое "уже меня сносило по течению волною суеты, когда на склоне дня божественные лица Боттичелли божественно взглянули на меня". Куда меня сносит волною суеты? Чем я занимаюсь? Споры: каким быть музею Шагала, кому он должен принадлежать, кто будет директором…
20 февраля. На открытии выставки даров рассказал о самих дарах (кто и когда подарил) и прочитал вчера написанное "Он открыл такие миры", в которых было все, что я хотел сказать.
21 февраля. Из Минска мне Оля привезла гуашь Ефима Рояка, "Город", которую оставили, уезжая в Штаты, мои Городецкие-Рояки.
26 февраля. Встреча в 26-й школе. 25 ребят, и у всех по моей книжке. Я им, и они мне мои стихи, сыпали вопросы. Чуть успел в худ. музей на выставку, посвященную 115-летию Малевича. Выступали Малей, Гугнин и я… Рассказал о давней встрече с Симоновым и Ларисой Жадовой, которая издала в Дрездене книгу о Малевиче и других художниках, работавших в первые послереволюционные годы в Витебске. Читал: "Я - из Витебска, где Малевич с Уновисом, с семьею левых, Богу брат и дьяволу брат, поднимал, как знамя, квадрат…" А начал шуточкой: "Как видите, под черный квадрат, в черном свитере в моем Витебске я пришел к Малевичу, и рад!.." Вечером перевел шагаловское "Моя жена" с идиша, посмотрел все переводы на русский и белорусский (Беринского и Бородулина). А мой - совсем другой, с использованием творчества Шагала. Читал "Гойю" Фейхтвангера.
2 марта. Читал Розанова - "Апокалипсис нашего времени", его амбивалентность: о "малом народе", противоречивое - от уничижительного до вознесения евреев на небывалую высоту. Ахматова считала его антисемитом… Читал А. Гладкова - "Поздние вечера": как хорошо, что в его дневниках о разговорах с Пастернаком, его поведении.
5 марта. Почтальон Майя сказала, что в какой-то газете видела мои стихи о Сталине. Где? Какие? Кроме "Василька" ("Зорька"), в университетской многотиражке были мои "Стихи о Сталине". Если их кто-то перепечатал в укор мне – должен (им) сказать, что мне вовсе не стыдно за них: "И тот, кто над гробом тогда не заплакал, пусть камень презрения бросит в меня". Я помню, как стоял у памятника и как читал эти стихи в университете в Вильнюсе…
9 марта. Шагаловский комитет, на который Музей отдан Центру культуры, а значит, Любе Базан. Подлипский на полную ставку переходить отказался. Я снова повторил, что наша задача ближайших лет: после открытия первой экспозиции Музея пойти дальше - превратить дом на Покровской в настоящий Музей Шагала.
10 марта. Вот и свалилась гора с моих плеч. А радости нет и легче не стало, словно не смог, не сумел я сберечь домик Шагала, и дело Шагала… Что ж ты с насмешкой взираешь, судьба, или тебе было прошлого мало, когда ты меня, как к галере раба, цепью невидимой приковала к жизни Шагала и к Дому Шагала?.. И на распутье стою я устало, готовый все начинать сначала.
С Кибисовым: объединение дома и галереи в единое целое - два здания - Музей Шагала в Витебске.
11 марта. Арк. Подлипский издал "Марк Шагал. Основные даты жизни и творчества" - как было бы хорошо, если бы он это издал как директор Музея.
18 марта. Театр готовится к марафону. Прочел Маслюку: "Уедет Рем, уедет Михаил". Он мне: "Осторожно со стихами, это пророчества, которые сбываются… Вы ведь не хотите, чтобы уехали Рем и Михаил…"
25 марта. Приехал прощаться Рем. В американском посольстве он стал "беженцем". Почему-то сдал в Лит. музей все мои рукописи давних времен, которых у меня нет - и теперь надо ехать в Минск, чтобы их посмотреть… Рем увозит с собой витебские картины Гумена и Ральцевича, а Миша подарил ему свою фотографику - старый Витебск.
1 апреля. Приехала группа из Нинбурга. В горисполкоме. Копф: "Давид сказал, чтобы я вручил мэру" Мэр: "Нет, пусть он сам принимает, а я его заместитель…" Копф вручил мне видеомагнитофон и диктофон. Оставил все в горисполкоме…
3 апреля. "Обрамил" и повесил в зале "Старый унолок Витебска" Гумена. И на кухне - Гумен. И в коридоре. Такая сплошная гуменизация…
5 апреля. Вечером с Мишей в синагоге на седере со стариками, каждый чуть старше меня. Красное вино, маца, клецки, рыба. Молитва.
9 апреля. С немцами по Шагаловским местам, хорошо переводил Попкович, а я рассказывал, как кричал во весь голос маленький Марк, когда во время пожара кровать с роженицей переносили с одной улицы на другую, а город не слышал крика, не знал, что родился великий художник, и молчал… Немцы интересуются: к какой партии я принадлежу. Отвечаю, что состою в трех партиях: Пушкинской, Шагаловской и Короткевичской. и все три возглавляю… Немцы улыбаются, удивляются и, кажется, не совсем меня понимают…
10 апреля. Ночью стихи: "А ты напрасно не смейся и не косись вослед: проснулось во мне еврейство, дремавшее много лет".
11 апреля. Записываю минусы моей жизни последнего времени: так и не вышло "Избранное", не было творческого вечера (сам отказался), расстался со всеми друзьями (один Мишка остался), разваливается совсем работа на студии, дома, как какой-то обреченный, и разлука с Леной…
Воздушные змеи были изобретены в Поднебесной более двух тысяч лет назад, и с тех пор стали неотъемлемой частью китайской культуры. Секреты их создания передаются из поколения в поколение, а разнообразие видов, форм, художественных образов и символов, стоящих за каждым змеем, поражает воображение. Книга Жэнь Сяошу познакомит вас с историей развития этого самобытного искусства, его региональными особенностями и наиболее интересными произведениями разных школ, а также расскажет о технологии изготовления традиционных китайских воздушных змеев. Для широкого круга читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
«Доктор, когда закончится эпидемия коронавируса? — Не знаю, я не интересуюсь политикой». Этот анекдот Юрий Мухин поставил эпиграфом к своей книге. В ней рассказывается о «страшном вирусе» COVID-19, карантине, действиях властей во время «эпидемии». Что на самом деле происходит в мире? Почему коронавирус, менее опасный, чем сезонный грипп, объявлен главной угрозой для человечества? Отчего принимаются беспрецедентные, нарушающие законы меры для борьбы с COVID-19? Наконец, почему сами люди покорно соглашаются на неслыханное ущемление их прав? В книге Ю.
История СССР часто измеряется десятками и сотнями миллионов трагических и насильственных смертей — от голода, репрессий, войн, а также катастрофических издержек социальной и экономической политики советской власти. Но огромное число жертв советского эксперимента окружала еще более необъятная смерть: речь о миллионах и миллионах людей, умерших от старости, болезней и несчастных случаев. Книга историка и антрополога Анны Соколовой представляет собой анализ государственной политики в отношении смерти и погребения, а также причудливых метаморфоз похоронной культуры в крупных городах СССР.
В брошюре представлены ответы на вопросы, наиболее часто задаваемые советскими и иностранными журналистами при посещении созданной вокруг Чернобыльской АЭС 30-километровой зоны, а также по «прямому проводу», установленному в Отделе информации и международных связей ПО «Комбинат» в г. Чернобыле.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.