Витающие в облаках - [60]
Первую свадьбу Дональда — с Евангелиной, в Лондоне, в незапамятные времена — почтил присутствием сам принц Уэльский. На второй свадьбе — гораздо менее пышной, у Святого Эгидия в Эдинбурге — почетным гостем был всего лишь герцог. Марджори надела бриллианты первой жены, но они, как и новобрачная, не блистали под унылым эдинбургским небом.
Дональд принялся восполнять утраченное потомство. Первой на свет явилась девочка, Дейрдре. Она почти сразу отправилась играть с Гонорией. Затем родился мальчик, которого назвали Лахлан, за ним почти сразу девочка, Эффи, а потом, через четырнадцать долгих лет, запоздалым послесловием — Элеонора…
— То есть ты? Я считаю, ты должна это рассказывать от первого лица.
— Почему?
— Чтобы держаться ближе к реальности.
— Я бы предпочла держаться подальше от этой реальности.
Молчание.
— И это все? — кричу я в туман, но ответа не получаю.
Когда я наконец добираюсь до дому, Нора на кухне варит какую-то неаппетитную смесь в старой тряпке.
— Вареный пудинг, — говорит она. — Давай рассказывай дальше.
Филиппа на кухне мешала в огромной кастрюле суп вроде ирландского рагу — туда пошло все, что ей удалось найти, не обязательно съедобное.
— Все, кроме кухонной раковины, — засмеялась она.
Суп был жидкий, какой-то протухший на вид. Он пах гнилой капустой, и казалось, что в нем плавает что-то живое.
— Попробуешь? — Филиппа махнула половником.
На ней были брюки Арчи и рыбацкая рубаха из толстого коричневого молескина. Волосы она повязала индийским шелковым шарфом на манер индейцев апачей. Она порылась в кармане рубахи и выудила нового, очень сонного Макпушкина. Попыталась его разбудить (тщетно) и сунула назад в карман. Судя по звукам, доносящимся из недр дома, там кто-то энергично пылесосил.
Я сидела за одним концом огромного соснового стола, что стоял у Маккью на кухне, и через силу глотала едкий кофе, навязанный мне Филиппой. Гонерилья — в утреннем свете казалось, что глаза у нее косят, — нежилась на реферате, озаглавленном: «Как понять, является ли подлинным воспоминание, которое кажется мне таковым?» Она лениво мылась — время от времени с нее слетали невесомые пучочки из двух-трех волосков и дрейфовали по воздуху. Один аккуратно приземлился в кастрюлю с супом.
— Кажется, у нее какая-то парша, — сказала Филиппа, почесывая кошку за ухом.
Лосось, изрядно потрепанный жизнью, — от него, в сущности, осталась только половина — занимал центр стола. Для вечеринки лосося пошировали и попытались реанимировать, заменив недостающую часть серебристой шкуры пластинками огурца, а мертвый глаз — маслиной. Лосось был полуодет: часть огуречных чешуек отвалилась, открыв розовую плоть. Кое-где еще сохранились обрывки серебристой кожи, похожие на звездную коросту. Вдоль спины рыбы лежала дорожка креветок — то ли украшение, то ли неудачная попытка воспроизвести хребет.
— Ты не пришла к нам на вечеринку, — упрекнула меня Филиппа, швыряя в суп огромную пригоршню соли.
— Извините. Мне нужно было писать реферат.
В кухне дома на Виндзор-плейс было холодно — ужасным сырым холодом, вселяющим внезапную меланхолию. Окна запотели от варки супа и от полной сушилки мокрого белья, придвинутой к батарее. Я воровато взглянула туда в надежде, что какие-то вещи принадлежат Фердинанду, — может, там обнаружится предмет, который касался его тела. Но мой взгляд наткнулся на огромные застиранные трусы Арчи, и я поскорее отвернулась. Неудивительно, что от всех Маккью вечно припахивает кухней. Кроме Фердинанда, конечно.
— Как там поживает Фердинанд? — спросила я у Филиппы, стараясь, чтобы голос звучал небрежно.
— О, ты знакома с Фердинандом? Как это мило.
Жужжание все росло, и наконец в комнату вслед за «Гоблином»-канистрой впылесосилась миссис Маккью. За ней приковыляла миссис Макбет — она прицепила себе на ходунки авоську с припасами для уборки: тут были и жестянка полироли для мебели, и моющие средства, и «Доместос» с хлором, и большая розовая бутылка «Виндолена». По всей вероятности, дом Маккью видел подобное впервые. Шествие замыкал Герцог, который тут же проник на кухню. Я почти ожидала, что у него в зубах окажется метелка для пыли.
Миссис Маккью стала шумно пылесосить кухонный линолеум, подбирая все, что подворачивалось на пути, — скорлупу, кочерыжки, обломки карандашей, песок и шелуху, пригоршни кошачьей шерсти, одинокие кочанчики брюссельской капусты.
Филиппа явно почувствовала, что нужно какое-то объяснение:
— Наша старушка решила нам чуточку помочь с уборкой. И ее подружка, конечно, тоже.
— Стараемся быть полезными, — сказала миссис Маккью.
— А ванна-то у них, ванна-то, — вполголоса сказала мне миссис Макбет, недоверчиво качая головой. Она взмахнула «Доместосом», словно бутылкой с коктейлем Молотова.
— Так что, вас опять оттуда выпустили? — спросила я.
— Их не держат под замком, это же не тюрьма, — раздраженно ответила Филиппа. — И вообще, они вечно тут. «Там» и не бывают.
Миссис Маккью села рядом со мной и что-то пробормотала. Гонерилья открыла один злобный глаз и окинула ее наглым оценивающим взглядом.
— Обед! — воскликнула Филиппа.
Я рванулась к двери: мало на свете вещей страшней Филиппиного супа. Но миссис Маккью придавила мое предплечье тяжелой рукой и сказала:
В высшую лигу современной литературы Кейт Аткинсон попала с первой же попытки: ее дебютный роман «Музей моих тайн» получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя «Прощальный вздох мавра» Салмана Рушди, а цикл романов о частном детективе Джексоне Броуди, успевший полюбиться и российскому читателю («Преступления прошлого», «Поворот к лучшему», «Ждать ли добрых вестей?», «Чуть свет, с собакою вдвоем» – а теперь и «Большое небо»), Стивен Кинг окрестил «главным детективным проектом десятилетия». Суммарный тираж цикла превысил три миллиона экземпляров, а на основе первых его книг телеканал Би-би-си выпустил сериал «Преступления прошлого» с Джексоном Айзексом в главной роли. Джексон Броуди поселился в крошечной приморской деревушке в северном Йоркшире, где ему иногда составляют компанию сын и дряхлый лабрадор, и печально ожидает свадьбы своей дочери.
Кейт Аткинсон — один из самых уважаемых и популярных авторов современной Британии. Ее дебютный роман получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя многих именитых кандидатов — например, Салмана Рушди с его «Прощальным вздохом мавра». Однако настоящая слава пришла к ней с публикацией «Преступлений прошлого» — первой книги из цикла о кембриджском частном детективе Джексоне Броуди. Роман вызвал бурю восторга и у критиков, и у коллег по цеху, и у широкого читателя, одним из наиболее ярых пропагандистов творчества Аткинсон сделался сам Стивен Кинг.
Кейт Аткинсон прогремела уже своим дебютным романом, который получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя многих именитых кандидатов — например, Салмана Рушди с его «Прощальным вздохом мавра». Однако настоящая слава пришла к ней с публикацией «Преступлений прошлого» — первой книги из цикла о кембриджском частном детективе Джексоне Броуди. Роман вызвал бурю восторга и у критиков, и у коллег по цеху, и у широкого читателя, одним из наиболее ярых пропагандистов творчества Аткинсон сделался сам Стивен Кинг.
Кейт Аткинсон прогремела уже своим дебютным романом, который получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя многих именитых кандидатов — например, Салмана Рушди с его «Прощальным вздохом мавра». Однако настоящая слава пришла к ней с публикацией «Преступлений прошлого» — первой книги из цикла о кембриджском частном детективе Джексоне Броуди. Роман вызвал бурю восторга и у критиков, и у коллег по цеху, и у широкого читателя, одним из наиболее ярых пропагандистов творчества Аткинсон сделался сам Стивен Кинг.
Кейт Аткинсон прогремела уже своим дебютным романом, который получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя многих именитых кандидатов — например, Салмана Рушди с его «Прощальным вздохом мавра». Однако настоящая слава пришла к ней с публикацией «Преступлений прошлого» — первой книги из цикла о кембриджском частном детективе Джексоне Броуди. Роман вызвал бурю восторга и у критиков, и у коллег по цеху, и у широкого читателя, одним из наиболее ярых пропагандистов творчества Аткинсон сделался сам Стивен Кинг.
Впервые на русском — дебютный роман прославленной Кейт Аткинсон, получивший престижную Уитбредовскую премию, обойдя «Прощальный вздох мавра» Салмана Рушди; ее цикл романов о частном детективе Джексоне Броуди («Преступления прошлого», «Поворот к лучшему», «Ждать ли добрых вестей?», «Чуть свет, с собакою вдвоем»), успевший полюбиться и российскому читателю, Стивен Кинг окрестил «главным детективным проектом десятилетия».Когда Руби Леннокс появилась на свет, отец ее сидел в пивной «Гончая и заяц», рассказывая женщине в изумрудно-зеленом платье, что не женат.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.