Витамины любви - [70]

Все рассмеялись.

В назначенное время Джансуг принес Вахтангу обещанную сумму, прихватив с собой несколько бутылок шампанского. Они выпили по бокалу. Джансуг снова поблагодарил Вахтанга.

— Милиция — это такая организация, — как бы в свое оправдание сказал Вахтанг, — где дружба и приятельство не имеют цены. Там уважают только долю и лепту, что объясняется бедностью органов. Человек жизнью рискует, арестовывая бандита, и не знает, будет ли назначена его семье пенсия в случае его гибели.

Джансуг попрощался и ушел.

Вахтанг пинцетом вскрыл конверт, вынул из него сторублевку, подошел к крану, открыв его, подставил купюру под струю воды. Деньги не изменили цвет. Только после этого он решился их пересчитать.

Вахтанг вернулся с дежурства поздно ночью. Утром его разбудил звонок в дверь. Он посмотрел в глазок и увидел женщину и мужчину. В женщине он признал Цицино Белтадзе, заместителя директора Батумской обувной фабрики. Вахтанг распахнул двери и пригласил гостей в дом. Цицино он не видел с тех пор, как они расстались в Москве. Она показалась ему еще более привлекательной.

— Что вас привело в такую рань? — спросил он, выйдя к гостям, уже переодевшись.

— Мы были у тебя на службе, нам сказали, ты будешь во второй половине дня, вот мы и решили заглянуть к тебе домой.

— Что же привело вас ко мне?

— Познакомься, это мой дядя Шалва Кандадзе. Живет в Тбилиси, отец троих сыновей. Двое старших нормальные, а последыш — скандалист и забияка. Впрочем, он сам тебе расскажет.

— Моя племянница все мечтала о сыне и наконец произвела его на свет, — Вахтанг бросил на Цицино вопросительный взгляд, и та, улыбнувшись, едва кивнула ему головой. — Так вот, — продолжал дядя, — посмотрим, что из него выйдет. Ну, а мой меньшой с самого начала был неисправимым задирой. Короче, вышел у них спор, кто будет в квартале заправилой. Накануне моего парня избили пятеро курдов. Но мы в милицию не пожаловались. Они заманили его в безлюдное местечко якобы для переговоров и как следует отколошматили. На другой день мой парень привел своих дружков, поставил их главаря к стенке и потушил о его лоб сигарету. Все соседи наблюдали за зрелищем. А кроме них и случайно оказавшийся там районный инспектор, который моему безголовому сыну, прямо скажем, мало симпатизирует. Он вызвал наряд милиции, и парня арестовали. Остальные разбежались, а моему теперь грозит от пяти до семи лет за злостное хулиганство. Это дело ведет ваш следователь Бадри Майсурадзе, молодой парень. Не знаю, что уж там наговорил ему районный инспектор, только он не желает с нами разговаривать. Помогите нам.

— Ладно, если все обстоит именно так, я переговорю с Бадри, скажу, что вы мой дядя, а вы, если он спросит, подтвердите это. — С этими словами он открыл бутылку шампанского, разлил его по бокалам, извинившись, что не может оказать им достойного приема.

— За твое здоровье, Цицино, — поднял он свой бокал, — расскажи, что нового в твоей жизни.

— У меня наконец родился долгожданный сын. Мой муж на седьмом небе от счастья. Будешь в Батуми, я познакомлю тебя с моим малышом. Работаю на прежнем месте. План, как всегда, выполняем с трудом. С тобой приятно было иметь дело, сейчас, если не подмажешь за два месяца вперед, разнарядки не получишь. По правде говоря, я очень удивилась, когда мне сказали, что ты перешел работать в милицию, тебе там не место, но, видишь, мне пригодился.

— И, по-моему, не только там. Как насчет твоего обещания — если родится сын, магарыч, мол, за тобой.

— Я думала об этом, но ты пропал, кому же делать магарыч? — усмехнулась Цицино.

— Но ты ведь меня нашла, когда я понадобился, — отпарировал Вахтанг.

Вахтанг дал Шалве номер своего телефона, и они расстались.

На другой день он попросил Гиви Мерквиладзе поговорить со следователем Бадри Майсурадзе. Разговор с Майсурадзе не принес ничего утешительного.

— Твой дядя оказался слишком спесивым. Он заявил Бадри, что сорвет с него погоны и, похоже, даже попытался сделать это. Бадри парень молодой, прощать еще не научился и этих курдов может заставить написать что угодно.

— Что делать, Гиви? Надо утрясти этот вопрос, снять хотя бы злостное хулиганство, пусть он вынет из дела эпизод с сигаретой, а то наверняка парень получит пять лет.

— Хулиганство потому и доходная статья, что, если ты избил человека в подъезде и никто этого не видел, тебе полагается до одного года. Если ты сделал то же самое в общественном месте в присутствии свидетелей, твой срок вырастает до пяти лет. Ну а если твое поведение можно квалифицировать как циничное, ты получаешь от пяти до семи лет, и тут уж ничего не поделаешь.

— Прекрати философствовать, лучше скажи, как помочь делу.

— Ради тебя я сделаю контрудар, и это должно сработать, пошли со мной, — сказал он, открывая дверь кабинета секретаря парторганизации отделения милиции Октябрьского района, каковым и являлся.

Он позвонил Бадри Майсурадзе и пригласил его к себе.

Бадри не заставил себя ждать. Издали поздоровавшись с Вахтангом, сел у дверей.

— Бадри, — сказал Гиви, — это мой друг, он ни о чем меня не просил, напротив, это я у него в долгу. Ты должен помочь мне расплатиться с ним.