Витамины любви - [69]

— Возьмите себя в руки, батоно Джансуг, этот молодой человек под нашей защитой. Мы никому не позволим поднимать на него руку, за это с нас строго взыскивают, — встал на защиту Мгеладзе-младшего Гиви.

Джансуг опустился на стул, приложил руку к груди.

Гиви раскрыл ящик стола и участливо протянул ему валидол. Джансуг положил таблетку под язык и перевел дух.

— Что делать, батоно Гиви? — упавшим голосом спросил он. — Жаль парня в тюрьму.

— Я прямо вам скажу, батоно Джансуг, — смягчился Гиви, — ему грозит до пяти лет заключения. Если этим оружием не совершалось преступление, я вам помогу. Вы правы, жаль отправлять студента в тюрьму. Я еще не слышал, чтобы тюрьма кого-нибудь исправила. И все же, как бы я вам ни помогал, он получит не менее трех лет, — с этими словами Гиви вышел из комнаты.

— Подождите здесь или, если хотите, приходите утром, когда мы получим ответ на наш запрос. Если номер этого пистолета нигде не фигурирует, мы сможем вам помочь, — сказал Вахтанг, собираясь в свою очередь выйти из кабинета.

Джансуг остановил его.

— Простите, но ваше лицо мне знакомо. Вы случайно не работали в системе Цекавшири?

— Да, в студенческие годы работал там заготовителем у Гурама Орбеладзе. Его дочь Мзевинар — мой хороший друг.

— Батони Гурам был моим начальником. Сейчас он на пенсии, работает у нас консультантом. Если есть необходимость, он замолвит за меня слово, вы должны мне помочь, батоно… Ваше имя?

— Вахтанг.

— Батоно Вахтанг, вы знаете, в системе Цекавшири работают небедные люди. Как бывший коллега вы правильно поймете меня. Вы знаете, что мы всегда держим слово. Сойдемся в цене, и за мной дело не станет.

— Как бывшему коллеге выложу вам все начистоту. Ваш сын действительно не похож ни на вора, ни на морфиниста. Красавец парень. Но его задержала патрульная группа. Если делу дать ход, оно вам дорого обойдется. Поэтому, дай Бог, чтобы этим оружием не было совершено преступление, какую-то сумму денег надо будет дать баллистической лаборатории, они там испортят пистолет и дадут справку, что он не годен. Таким образом, с вашего сына снимется обвинение в незаконном ношении боевого оружия. Еще какую-то сумму надо будет дать патрульной группе — закрыть им рты. Правда, после заключения эксперта по баллистике сказать им будет нечего, но у них свой план и семьи, которые нужно кормить…

— Батоно Вахтанг, я ваш должник.

— Оставьте это. Мы с вами бывшие коллеги. В студенческие годы мне помогали там зарабатывать свои копейки. А теперь мне надо идти и, если оружие вашего сына чистое, заняться делом.

В кабинете его ждали Гиви и Иван.

— Похоже, это твой знакомый! Только не говори, что он твой родственник! Не губи! — оба были не на шутку встревожены.

— Не родственник, но коллега. Когда-то в юности я работал в Цекавшири.

— Тогда что ты потерял в милиции?! Там небось в деньгах купался, а здесь, как видишь, мы нищенствуем. Ну что, он готов платить?

— Готов, похоже, человек он порядочный. Дело за суммой.

— Вот это самое трудное. Скажем мало, будем жалеть, скажем много — будем маяться, а вдруг ему не по карману. Его надо отпустить до прихода начальника, не то тот потребует свою долю.

— В регистрационной книге арест зафиксирован?

— Зафиксирован, но, за что арестовали, не указано. Если отец согласен, оформим опьянение и отпустим обоих домой.

— Сколько сказать?

— Год стоит тысячу. Пять лет ему бы не дали… Скажи — три тысячи.

— Не много ли?

— Вполне приемлемая сумма, давай иди, пока никто ничего не унюхал.

Вахтанг вошел в комнату, где оставил Джансуга.

— Поздравляю вас, оружие чистое, — обрадовал он его.

— Каковы ваши условия?

Вахтанг показал ему три пальца и сказал: «Тысячи».

— Ладно, многовато, но ничего не попишешь. Парня отпустите?

— Батоно Джансуг, я надеюсь, вы человек слова. Потом мы с вами встретимся, и вы поймете, как легко отделались. Я в этом деле не участвую, это дань уважения нашим коллегам.

— Послезавтра. Где?

Вахтанг дал свой адрес. Счастливому отцу передали сына и выпроводили вон.

— Батоно Джансуг, сыну ни слова, — бросил Вахтанг на прощание.

Гиви не мог скрыть своей радости.

— По три таких операции в месяц, — мечтательно произнес он, — и мы заживем!

— И все-таки мы дрянцо, окажись он неплатежеспособным, парень сгнил бы в тюрьме.

— Знаешь что, Вахтанг, меня уважают все — будь то начальник милиции или вор, потому что я человек справедливый. Со мной иметь дело — одно удовольствие. Начальнику — потому что он имеет свою долю, вору — потому что я его не подставлю: не подложу денег или наркоты. Что же касается твоего протеже, то, окажись он человеком бедным, я оформил бы его сыну опьянение и отпустил бы на все четыре стороны. Когда человек поступает неправедно, перед Богом и самим собой он должен быть правым.

— А перед этим парнем мы правы?

— Во-первых, мы преподали ему урок. Этот осел теперь будет знать, что оружие на улице просто так не валяется. Во-вторых, ты думаешь, он попал в институт без помощи папочки? Даже если допустить, что он умница, у него определенно было преимущество перед остальными абитуриентами из более бедных семей, так мы поубавили ему спеси. И наконец, если его отец загребает столько денег, пусть поделится с нами хоть какой-то частью. У тебя есть опыт работы на денежных местах, а мы, ты видишь, с трудом добываем себе то, что отнимает у нас государственная казна.