Висконти: обнаженная жизнь - [223]

Даже если сцена коронации была снята между 20 и 30 мая, а сцена ареста Людвига II в Нойшванштайне — 10 марта, режиссерский дневник Ренаты Франчески точно фиксирует именно ту последовательность в монтаже, о которой говорит Медиоли. Что касается плана с Елизаветой на смертном одре, то он действительно был снят 24 июня и вмонтирован в фильм сразу после спора между Людвигом и его кузиной на Острове роз о безумных тратах на Вагнера.

Теперь напомним, что нужно знать об обстоятельствах, в которых была сделана нынешняя версия фильма. Началось все почти случайно — в тот прекрасный день 1980 года, когда Марио Гарбулья прочел в газете, что фильм «Людвиг» выставлен на открытые торги. Его семья (Уберта, Франко Маннино) и близкие друзья и соратники (Сузо Чекки д’Амико, Марио Гарбулья, Энрико Медиоли, Пьеро Този, Марио Кьяри, Умберто Тирелли, Армандо Наннуцци) немедленно договариваются выкупить фильм и перемонтировать его так, чтобы восстановить все вырезанные эпизоды, которые еще можно было восстановить. Они учреждают общество «Охонте фильм», приобретают «Людвига» и заново монтируют его, внося обратно все, что было вырезано. В конце концов получится четырехчасовая отреставрированная версия, однако композиция фильма изменена — реставраторы отказались от первоначального монтажа, в котором сильнее звучит тема предопределения; также был изъят из фильма план с мертвой Елизаветой — предположительно, это решение приняла Сузо Чекки д’Амико, стремившаяся сохранить в «Людвиге» неукоснительный историзм, не добавляя ничего лишнего к и без того сложному материалу («Нам всего хватало, кроме одного: воображения!» — сказано в сопроводительной брошюре к итальянскому изданию «Людвига» на DVD). По мнению Сузо Чекки д’Амико, сам Висконти остановился бы на линейной композиции и, безусловно, убрал бы план Елизаветы Австрийской на смертном одре, ведь еще в монтажный период многие высказывались за линейное течение сюжета, которое приглушало масштабную трагедию, намеченную Энрико Медиоли.

Так появляется новая версия фильма, называемая полной; но окончательная ли это версия, и такой ли хотел бы видеть картину сам Висконти? Энрико Медиоли не преминул уточнить, что по ТВ показывают и еще одну версию, в которой постарались восстановить все — просто потому, что это позволяет эфирное время; в эту версию попали и те эпизоды, которые сам Висконти наверняка бы вырезал — скажем, чрезмерно затянутые сцены при дворе или просто куски, которые его не удовлетворяли: например, ночная прогулка под снегом, заканчивавшаяся поцелуем Людвига и Елизаветы. В силу разных обстоятельств Хельмут Бергер сыграл эту сцену неважно — ему не шел головной убор, и в целом он плохо держался; и наоборот, в этой версии странным образом отсутствуют эпизоды, действительно снятые набело, как, например, эпилог фильма, когда в кадре появляется редингот короля с дырой, вокруг которой «еще виден ореол прожженной ткани» — ведь тело короля не так уж долго пролежало в водах озера Берг.

Еще одно решающее свидетельство принадлежит Ренате Франчески, не только записывавшей все в дневник, но и присутствовавшей на съемках и на первом монтаже.

По правде говоря, я не думаю, что версия, которую сделала Сузо Чекки д’Амико, то есть линейная история Людвига, была бы одобрена Висконти. Я очень хорошо помню, как важно ему было показать персонаж, начиная с его падения. Полагаю, любой знаток Висконти прекрасно понимает, что он рассказывает историю, не прибегая к упрощениям. Однако Сузо посчитала правильным сделать историю (и без того сложную) более доступной для публики. Больше всего мне было не по душе, что в той законченной, дублированной версии, которую меня — в качестве единственной зрительницы — пригласили посмотреть и где уже ничего толком нельзя было изменить, оказалась вырезанной финальная сцена, короткий диалог лакеев, показывавших на дыру в пальто Людвига и спрашивавших друг у друга, что же произошло на самом деле. Эта сцена всегда считалась ненужной и лишенной красоты. Но я знаю, что Висконти она нравилась, он называл ее шекспировской. Я бы сказала, что эта сцена была частью его любимого мира, в том числе мира прислуги, который он столько раз показывал на сцене и в кино. Что ж, возможно, я ошибаюсь, но должна напомнить, что на «Людвиге» я работала рядом с Висконти каждый день на протяжении года и трех месяцев. Я получала от него бессчетное количество полезных сведений, он держал меня в курсе своих желаний, своих проблем, да и разочарований тоже — виной тому частенько оказывались его сотрудники. У нас было молчаливое соглашение, что подобные «исповеди» останутся между нами, и мы его соблюдали.

По счастью, у меня были (и есть сейчас) монтажные листы, то есть тетради, где я записывала все снятые кадры, сокращения, случайные комментарии и мотивы, по которым был сделан тот или иной выбор. Коротко говоря, меня позвали восстановить «Людвига» в оригинальной версии, потому что я была единственным человеком, точно знавшим, как первоначальную полную версию смонтировал сам Висконти. Неделю я просидела за монтажным столом наедине с фильмом (уже изрезанным, что в те годы очень меня опечалило) и со своими тетрадками и восстановила фильм на бумаге. Потом я пришла в