Ученик запнулся. Сэнсэи с интересом разглядывал его раскрасневшееся от непривычного умственного усилия лицо.
— Что же случилось потом? — подбодрил он Ученика.
— Потом… его сила вновь обернулась слабостью… — неуверенно пробормотал тот. — Ему следовало сделать сэппуку сразу же после того, как он убедился в смерти своего врага. Тогда он бы сохранил честь и остался в памяти потомков как великий воин…
— Каких потомков? — насмешливо спросил Сэнсэй. — В ту пору никаких детей у него не было. Так что память о его подвиге сохранил бы в лучшем случае ворон, сидевший на сосне.
— Но откуда же тогда стало известно?.. — начал Ученик и замолчал.
Тонкие бесцветные губы старика изогнулись в некоем подобии улыбки.
— Ошо и его спутники продвигались все дальше на юг и в конце концов оказались далеко от родных мест, на островах Рюкю. Вскоре Ошо женился на тамошней девчонке посмазливее и положил начало твоему роду.
Сэнсэй внезапно поднялся на ноги — текучим, плавным движением, которое так не вязалось с его сухим, будто из дерева выточенным телом.
Ученик тоже вскочил — поспешно, но без тени той грации, что отличала старика.
— Что же получается, Сэнсэй? — растерянно спросил он. — Нарушивший слово самурая ронин Ошо — мой предок?
— Да, мальчик. И что ты теперь скажешь о принятом им решении?
— Не знаю… — Ученик сморщился, словно от зубной боли. — Как самурай, он должен был совершить сэппуку… но тогда не было бы всего нашего рода… отца… меня… А это правда? Я хотел сказать, отец никогда не говорил мне…
— История Ошо не из тех, какими гордятся, — сухо ответил Сэнсэй. — Но ты должен быть благодарен ему за то, что у него хватило ума выбрать жизнь. Жил он долго — мне кажется, лет восемьдесят или девяносто. А вся эта история случилась, когда ему было двадцать шесть. Так что большую часть жизни он чувствовал себя полным дерьмом.
Он отвел взгляд от глупой физиономии Ученика и негромко продекламировал:
— Печальный мир!
Даже когда расцветают вишни…
Даже тогда…
И снова Ученик не понял его — ведь за тонкими стенами додзе свистел зимний ветер и белые лепестки вишен давным-давно облетели.
