Вишнёвая смола - [39]

Вот я и начну свою историю издалека и заниматься буду куда больше собственно историей, чем её концом. Потому что конец моей истории, практически как у Достоевского, заявлен в самом начале: «Я предала родного брата». Не потому, что считала, что право имею – не имею я такого права, родного брата предавать. И переживаю я не потому, что я – тварь дрожащая. Ничего я не тварь дрожащая – я просто-напросто всего лишь предатель. Ну и достоевщины всякой (достоевщина – это пережёвывание всякого дерьма, коим мы полны, так, во всяком случае, говорит мой дедушка, а он очень редко ошибается, так что у меня пока нет оснований не верить его формулировкам и всяким прочим объяснениям про не всегда для меня непонятное) будет в моей истории полным-полно.

Итак. Жили-были на свете брат и сестра. Сперва целых десять лет жил только брат, а потом у него появилась сестра. Маленькая сестрёнка большого брата. Это вообще-то жуткая история про то, как появилась сестра. Потому что когда был только брат – тогда ещё просто мальчик, то его родители (они же – родители много позже появившейся сестры) развелись, когда мальчику (тогда ещё всего лишь единственному сыну безо всякой сестры) было всего четыре годика. Развелись они, потому что папа «полюбил другую». Другая полюбленная была мамина подруга, и папа ушёл от мамы и ещё не брата (но уже сына) – к маминой подруге. И прожил там, у полюбленной маминой подруги, целых шесть лет. Маме тот папа, который ушёл, был все четыре годика, когда сын был ещё не только мамин, но и мамин и папин, не очень нужен. Потому что папа тот был из другого города, квартиры у него не было, он мало зарабатывал и любил только рыбок и птичек. И были у папы аквариумы и клетки. Ну и маму он, наверное, тоже любил, раз у него были не только аквариумы и клетки, но ещё и сын у них с мамой появился. Потом папа ушёл, оставив маме не только сына, но и рыбок с птичками. А через шесть лет вернулся. Вернулся он потому, что мама того сына (который ещё был просто только маминым сыном и ещё и не собирался становиться чьим-то братом) решила выйти замуж за жениха, с которым её познакомил дедушка. Ну и тут, значит, появляется тот прежний папа – и дедушка с бабушкой, хотя сами до того искали (и нашли!) маме жениха и нового как бы папу маминому сыну, начинают маме говорить, что надо мириться с прежним папой, потому что у них именно с этим папой общий сын, и всё такое. Тут я не очень тех бабушку и дедушку понимаю, потому что сын – он же и все предыдущие шесть лет был, и значит, и потом бы от папы никуда не делся – было бы у папы желание. Даже если бы мама вышла замуж не за родного папу своего сына. Ну, был бы у того сына и ранний папа, и более поздний папа, который мамин муж, – чего плохого? Тем более что тот мамин жених тому маминому и прежне-папиному сыну дарил игрушки, покупал одежду и всякое нужное и полезное делал, что должен был делать родной папа. Только мамин жених всё это делал вовремя и, как любила говаривать мама: «Без напоминаний». Потому что и денег у жениха было больше прежне-папиного, и, наверное, он сильнее маму любил. Раз заботился о мамином сыне куда искреннее родного папы. Ну да взрослые дела – это такая достоевщина, что ну её! Главное в этой истории про брата и сестру, что когда мама и прежний папа снова поженились, то они спросили брата: «Хочешь сестричку?» И брат ответил: «Хочу!» И у него появилась сестричка. Так они, значит, свою новую свадьбу отпраздновали. Хотя, мне кажется, могли бы своему общему сыну на свою новую свадьбу подарить что-нибудь более толковое, чем сестричку. Например – велосипед. Потому что велосипед не плачет по ночам, велосипеду не надо менять пелёнки и велосипед не надо таскать везде за собой, когда родителям некогда смотреть за велосипедом. Велосипед поставил себе в сарай – и привет. Он и без присмотра прекрасно себя чувствует в сарае. Рассуждать можно сколько угодно, но дарёному коню в зубы не смотрят. Так что тот сын был рад, что помирившиеся и снова поженившиеся мама и снова нынешний папа подарили ему хоть что-то, пусть даже и сестричку. Сестричка, она, конечно же, не что-то, а кто-то, но он её всё равно любил. И баюкал её по ночам, и пелёнки ей менял, и повсюду за собой таскал, как только она подросла до состояния таскания за собой. И стали они брат и сестра. И любили друг друга очень-преочень и сильно-пресильно. Даже когда у него появились девушки – где-то в девятом-десятом его, брата, классе, – он всё равно сильно-пресильно и очень-преочень любил свою маленькую сестрёнку, а маленькая сестрёнка очень любила его, своего большого братика. Она, сестра, тогда ещё ничего не знала про историю своего появления – ну, то есть про то, что мама и папа снова поженились. И считала, что она родилась на свет просто так, а не потому что что-то там. Не из-за случайных причин, приключившихся со взрослыми. И брат ей никогда ничего такого не рассказывал, так как очень сильно сестру любил и считал, что не надо ничего такого знать маленькому ребёнку, что может его, маленького ребёнка, ранить. Брат почему-то думал, что его сестрёнку история про маму и папу может ранить, – и ничего такого ей не рассказывал. Ни про развод из-за полюбленной другой, ни про внимательного и состоятельного жениха, ни про вторую свадьбу мамы и папы. Даже когда они выросли и уже не очень и сильно любили друг друга – всё равно ничего не рассказывал. Ей как-то мама сама всё рассказала, когда сестричка подросла и стала уже взрослая, и мама за что-то на сестричку (то есть ей, маме, дочку, конечно же) обиделась – и как-то на кухне взяла да и вывалила на неё историю про то, как она (сестричка-дочка, а не мама, разумеется) появилась. Мама даже сказала уже взрослой сестричке, что если бы она не появилась у мамы в животе, то она, мама, скорее всего, за их с братом папу снова бы замуж не вышла, а вышла бы замуж за того мужчину, которого ей дедушка нашёл. Но маме пришлось, из-за того что в животе уже был ребёнок от прежнего папы, снова выходить за него, того же самого папу, замуж. И хотя сестричка брата была уже взрослая, а не маленькая, её эта история почему-то сильно ранила. Потому что она почувствовала себя виноватой в несчастной жизни сразу трёх людей, которые – не появись она у мамы в животе и потом на свет, – могли бы жить счастливо. А именно – в несчастной жизни мамы, папы и того жениха, которого разыскал дедушка и даже имени которого уже никто вспомнить не мог. А когда она только появилась и была маленькой, то ни несчастной, ни виноватой она себя не чувствовала. Наоборот – она чувствовала себя очень счастливой. В том числе и благодаря тому, что у неё был любимый старший брат, который её, маленькую сестрёнку, тоже любил.