Вишенка на торте - [29]

Это наше любимое место для игр. Вначале нам приходилось бороться за право играть там с помощью рогаток и гнилого инжира, но с тех пор, как мы подписали мир с Касторами, на холме стало хватать места для всех.

Я показал Элен развалины шалаша, который мы построили с Жаном А., все наши любимые уголки, в которых мы устраивали засады, когда воевали с Касторами или проводили секретные совещания. Еще я показал ей обезьяний мост, который мы протянули между двумя деревьями, чтобы не обдирать ноги об натянутую там колючую проволоку.

— Можно мне туда подняться? — спросила Элен.

— Конечно. Подожди, я тебе помогу.

Впрочем, по деревьям она лазила не хуже меня. На ней были туфли на плоской подошве, светлые брюки и блузка без рукавов. Мы развлекались, перебираясь с одного дерева на другое и представляя себе, что мы неутомимые исследователи, переправляющиеся через головокружительную бездну по лианам, или пираты, которые взяли на абордаж корабль.

Потом мы собирали молодой миндаль и чистили его, сидя на поросших мхом камнях. Мы зашли далеко от дома, но до нас отчетливо доносилась музыка с вечеринки. Хорошо, что наша соседка мадам Шварценбаум глухая как пень. Будь у нее все в порядке со слухом, денек у нее выдался бы тот еще.

— Может, тебе хочется потанцевать с остальными? — спросил я.

Она мотнула головой.

— Мне больше нравится гулять, чем сидеть дома, — сказала она.

— Здорово, — обрадовался я. — Мне тоже!

Элен раскусила ядро миндаля. Видимо, оно было еще горькое, потому что она поморщилась. А потом спросила:

— Ты когда-нибудь дашь мне почитать свои рассказы?

Ее вопрос застиг меня врасплох. Я вдруг понял, что уже очень давно ничего не писал.

— Я их никогда никому не показывал, — сказал я. — Ты не станешь надо мной смеяться, если они дурацкие?

— Конечно, нет.

— Ну, тогда ладно.

Я указал ей в сторону заброшенного дома.

— Хочешь, я покажу тебе, где нашел Диаболо?

— Еще бы! — сказала она.

Мы прибежали домой как раз в тот момент, когда мама вынесла в сад именинный торт.

Друзья и подружки Жана А. толпились вокруг столика с угощениями, они все были ужасно красные и жадно тянули из стаканов сок и лимонад.

— Ну как, надлыгались? — спросил Жан Д. у какой-то девочки, и та посмотрела на него так, как будто увидела первого в своей жизни инопланетянина.

— Что? — переспросила она.

— Жан Д. не выговаривает половину букв, — объяснил Жан В.

Младших и средних выпустили на свободу, чтобы тоже попробовали угощение, но при условии, что они не станут приставать к гостям Жана А. — иначе их немедленно отправят обратно.

Жан Е. нацепил игрушечный шлем и бегал от одного гостя к другому, размахивая пластмассовым мечом и выкрикивая: «Аве Цезарь! Моритури те салютант!»[20]

Жан Г. тем временем пытался заново зажечь свечки на торте, которые то и дело гасли на ветру. Только вот руки у него кривые, поэтому скоро на глазури оказалось так много спичек и капель воска, что от надписи на торте осталось только что-то вроде: «С ЕМ ЕНИЯ Ж А».

Что до Жана В., то он ничего не делал. Он просто стоял с раскрытым ртом и смотрел на девчонок — казалось, у него вот-вот начнется интенсивный скачок роста.

— Это твои братья? — спросила у меня Элен.

— Да, — ответил я.

— Такие симпатичные, — заметила она.

— Ты так считаешь? Значит, ты еще не рассмотрела их как следует.

Она вздохнула.

— Просто ты никогда не жил с сестрами…

— Может быть, пора уже разрезать торт? — предложил папа, потрясая лопаткой для пирога.

— Какая прекрасная мысль! — поддержала его мама, которая тоже мечтала поскорее закончить праздник.

Лужайка перед домом была усыпана попкорном, серпантином и обрывками бумаги.

— Чего тебе надарили? — спросил я у Жана А.

Я пропустил момент, когда он открывал подарки от гостей.

— Подарки просто класс! — сказал он. — Последний альбом «Микеланджело энд зе Манкис» в шести экземплярах!

— Да что ж это такое! — вырвалось у меня.

— Да нет же, это здорово! — возразил он. — Теперь я смогу обменять их на новый альбом «Колд эппл пай», когда он выйдет!

Он указал подбородком на Элен, которая помогала Жану Е. поплотнее натянуть на голову гладиаторский шлем.

— А это кто такая, вон там? — спросил он как можно тише, чтобы она не услышала.

— Подружка одной из твоих подружек, — соврал я так же тихо.

— Эх! — воскликнул он. — Как жаль, что бум уже закончился!

— У тебя все равно ничего бы не вышло, — ухмыльнулся я. — Она с очкариками не танцует.

Жан А. не успел мне ответить, потому что его позвали задувать свечи. Точнее, после стараний Жана Г. зажженной осталась только одна, но, когда Жан А. ее задул, девчонки все равно так оглушительно ему аплодировали, как будто он с одного раза потушил извергающийся вулкан.

— Твой младший брат изучает латынь? — спросила Элен, вернувшись ко мне.

— Жан Е.? Нет. С чего ты взяла?

— Он мне сказал какую-то странную вещь про Юлия Цезаря…

— А, не обращай внимания, — сказал я. — Тебе принести торта?

Хоть папа и мастер на все руки, разрезать торт на равные части оказалось для него не такой уж и простой задачей, ведь вместе с гостями Жана А. нас оказалось семнадцать человек.

Всех обслуживал Жан Д.: раздавал тарелки, подбирая каждому кусок подходящего размера. Но гостьи Жана А. за время танцев так набили животы всякими сладостями, что есть больше не могли.