Вишенка на торте - [12]
Переходный возраст
Жан А. потратил все карманные деньги, накопленные за год, на покупку гитары.
Обычно, поскольку он страшный жадина, он припрятывает каждую монетку, которой удается разжиться, в коробку из-под «Несквика», заклеенную скотчем. Когда коробка наполняется, он покупает себе модели самолетов или кораблей и потом часами их собирает. Но на этот раз он размечтался об электрогитаре и усилителе, а на них денег не хватило даже с учетом той суммы, которую папа выдал ему на расходы в Англии.
— У меня есть супергениальный план! — сказал он мне. — Ты одолжишь мне свои карманные деньги, я ничего не подарю тебе на день рождения и таким образом смогу быстрее вернуть тебе долг!
Я не слишком хорошо считаю в уме, но эта сделка показалась мне какой-то не совсем справедливой.
— Ты меня за чурбана держишь? — возмутился я.
— Ладно, у меня есть другой супергениальный план: ты даешь мне недостающую сумму и за это получаешь право приходить бесплатно на мои концерты, когда я стану кумиром молодежи.
Папа и мама твердо стояли на своем. Видимо, образ Жана А. с висящей через плечо гитарой, извивающегося перед усилителем размером с небольшой шкаф, не входил в их представления о воспитательных принципах.
— Я не допущу, чтобы в нашем доме завелся стиляга! — говорил папа.
— Если ты вбил себе в голову, что хочешь играть на музыкальном инструменте, то почему бы не купить гобой или флейту? — поддерживала его мама.
Сами они слушают только классические пластинки — каждое воскресное утро папа ставит их на проигрыватель в гостиной и отбивает ритм курительной трубкой, подпевая: «Пам-пам-пам». Но разве можно стать кумиром молодежи, если играешь на гобое или флейте, — даже если на тебе брюки клеш?
— Я вас предупреждаю, — грозил Жан А. — Если моя профессиональная жизнь никак не сложится, в этом будете виноваты вы! В кои-то веки у меня появилось призвание, а вы…
И он убегал к себе в комнату (ну, то есть в нашу с ним комнату), запирался там, посильнее хлопнув дверью, и включал приемник так громко, что не слышно было даже папиных «пам-пам-пам».
— Это переходный возраст, — со вздохом утешала папу мама. — Скоро пройдет.
— Дорогая, в следующий раз, когда я захочу завести себе старшего сына, — гремел папа, — напомни мне, чтобы я с самого рождения отдал его в интернат для детей военнослужащих, хорошо?
Наконец Жану А. пришел в голову спасительный аргумент.
— Я ведь ни за что не смогу продвинуться в английском, если буду играть на флейте! А вот если мне все время разучивать свои любимые шлягеры…
Папа погрузился в глубокие раздумья и наконец, прикрыв глаза и медленно выдохнув через нос (он был похож на бутылку минералки, у которой потихоньку откручивают пробку, чтобы осторожно выпустить газ), произнес:
— Хорошо. Раз мнение главы семьи в этом доме ровным счетом ничего не значит — пожалуйста, покупай себе гитару. Но только настоящую.
Жан А. не мог поверить собственным ушам.
— Что значит «настоящую»? — спросил он.
— Акустическую, безо всяких там усилителей, вот что значит «настоящую», — объяснил папа. — Инструмент для занятий музыкой, а не для извлечения децибелов.
— Ну вот сразу видно, что вы ничего не смыслите в поп-культуре! — застонал Жан А. — Да на акустических гитарах уже тысячу лет никто не играет!
— Или так, или никак, — провозгласил папа. — Я не позволю, чтобы у нас в доме из-за тебя постоянно выбивало пробки или чтобы все твои братья разом оглохли.
Когда Жан А. притащил домой акустическую гитару, казалось, он несет в руках мумию, которая от малейшего удара рассыплется в пыль.
На новую гитару денег у него не хватило, поэтому он купил подержанную у одного десятиклассника. Чехол и корпус гитары были все в наклейках, а гриф выглядел так, как будто кто-то долго стругал его напильником, и все равно Жан А. так и сиял — никогда в жизни он еще не был так горд.
— Первый, кто притронется к моей гитаре, — труп, — пригрозил он нам. — Поняли, мелюзга?
Когда пришло время ложиться спать, он затащил гитару к себе на второй ярус. Она заняла в его кровати столько места, что спать Жан А. мог только на боку, придвинувшись к самому краю — его спина нависала над пропастью, и каждое движение отзывалось дребезжанием струн.
— Ты что, всю ночь будешь бренчать на своей дурацкой кастрюле и не давать мне спать? — не выдержал я.
— Ты ничего не понимаешь! — ухмыльнулся он. — На гитаре мало играть, ее еще нужно приручить!
Слово «приручить» напомнило мне о Диаболо и о том, как я приручил его, — именно я, а не кто-нибудь еще, — и у меня на глаза навернулись слезы. Из-за Жана А. мой кот никогда не спал со мной в одной комнате, на одной кровати, а теперь было уже поздно.
— И знаешь что? — не унимался мой старший брат. — Я создал поп-группу!
— Подумаешь! — буркнул я.
Но любопытство вскоре взяло верх.
— Свою поп-группу? И с кем же?
— С самим собой, — с гордостью ответил он. — Это сольная группа. Называется «Джон Эй энд зе Тостерс».
— «Жан А. и Тостеры»? Что за бредовое название!
Сидя в кровати, он в кромешной темноте принялся бренчать что-то невразумительное на своей гитаре. Тыдынц! Тыдыщ! — донеслось с верхнего яруса.
