Вирус хаоса - [50]

Мэри издала тяжелый вздох: если Гений ничего не понимает, куда уж ей…

— Слушай, это, конечно, бред, — начал он, — но почему бы не попробовать: а пожелай-ка ты оказаться дома, срочно. Просто возьми и очень пожелай.

— У себя? — уточнила Мэри. — Или там, куда мы едем?

— Хм… Давай для начала у себя — то есть в твоем доме, в твоей Москве. Хуже от этого все равно не будет. Я надеюсь.

— Я постоянно этого желаю, — буркнула Мэри. — Ладно. Глаза закрывать?

— Как хочешь. Хотя… Лучше закрой — для большей концентрации.

Она послушалась — опустила веки и постаралась прогнать лишние мысли. Результат получился странным: пришло ощущение дикого неудобства, причем оно касалось всего — начиная от жесткого сиденья и собственной позы на нем, до неуместности этого воздуха в своих легких.

Мэри неприятно удивилась и открыла глаза. Тогда пришло настоящее удивление.

Кругом было нагромождение граней, подобранных в гармонии хрупкого совершенства, пронизанных золотыми нитями. Слева находилось сюрреалистическое угловатое создание, нарушающее упорядоченность, словно насильно втиснутое в безупречно-уравновешенную картину и ужасно раздражающее своей здесь неуместностью. Как вдруг Мэри поняла, кто здесь главным образом все нарушает: ее собственное естество также все состояло из граней, но ощутимо чуждых окружению, ломающих общую архитектуру: нити вблизи нее изгибались и деформировались, а малейшее ее движение, будь это хоть трепетание век, заставляло конструкции мучительно колебаться в стремлении сохранить первоначальную гармонию.

Она сморгнула, придя в ужас от произведенного сотрясения, сопровождавшегося диссонансным взвизгом, а в следующий миг все встало на свои места: они с Гением сидели рядом в салоне самого обычного троллейбуса, дергающегося в дороге, мирно при этом гудя. Мэри очень хотелось схватиться за голову, но она боялась пошевелиться, до того сильно было ощущение фатальности любого жеста.

— Ты это видел?.. — выдавила она, осторожно косясь на Гения.

— Я не удивлюсь, если ты успела побывать дома, — сказал он. — Ну а я, к сожалению, оставался здесь.

— Я тоже, — сказала она. — По-моему, я сейчас видела устройство мира… С иной стороны.

— Любопытно. Ты случайно не заметила там дверцы с надписью «выход»?

— Гений, это не смешно! Мне показали, насколько мы здесь лишние: мы нарушаем… нет, разрушаем!

— Тем более неплохо бы указать нам выход, ты не находишь? Ладно, давай пока воспользуемся тем, что есть.

Он поднялся и направился к задней двери. Мэри пошла за ним, двигаясь со всеми возможными предосторожностями, как слон в посудной лавке, перед внутренним взором шатались граненые сервизы, и золотые нити схлестывались, сминая их ажурную плоть.

— Ты так двигаешься, словно стала хрустальной, — заметил Гений, когда они, сойдя на «Университете», взяли такси.

— Наоборот, я ощущаю себя кувалдой в хрустальном мире, — мрачно отозвалась она, устраиваясь на заднем сиденье. Появилась возможность, закрыв глаза, вновь заглянуть «за грань», чего она не сделала — напротив, стала усиленно таращиться в окно, лишь изредка моргая. Благо что водитель довольно быстро доставил их по адресу.

Дом был, хотя и смутно, но узнаваем. Это снаружи. Внутри же… Ключ, правда, легко провернулся в замке, но квартира, в которую они вступили, уже с порога показалась Мэри совсем чужой — во-первых, гораздо более просторной. Не вмиг она сообразила, что иллюзия большей площади создается из-за отсутствия стены, призванной отделять прихожую от гостиной.

— Ага… — произнес Гений. — Значит, это должно быть где-то здесь. Посмотрим… — и двинулся по квартире, оглядываясь так, словно попал в первобытные джунгли, полные опасностей, или в закрытое учреждение, полное секретной аппаратуры.

— Что «это»?.. — Мэри следовала за ним с неменьшей осторожностью и осматривалась с гораздо большим интересом. Старой потрепанной обстановки не было и следа, а то, что наблюдалось вокруг, можно было бы назвать изысканным интерьером, если бы не процветающий в нем пышным цветом бардак. Вот! В этом уже просвечивало нечто знакомое.

— Если б я знал!.. — ответил он, а в следующий миг замер на месте, вперившись взглядом в дальний угол. Мэри поглядела через его плечо — в углу стоял столик с компьютером.

— Так! — Гений, как магнитная стрелка, нацелился туда.

М-да. Мэри поймала себя на очень знакомом ощущении. Ощущении своей здесь необязательности.

Он включил его — пальцы пробежались по клавиатуре так, словно продавались с ней в комплекте — и вдруг, выпрямившись, медленно обернулся:

— Знаешь, такое странное, навязчивое чувство… Будто… — он обвел взглядом комнату, поглядел на Мэри и закончил удивленно: — Словно я дома.

— Да что ты? — Мэри старательно изобразила ехидство. — А я вот нет. Как будто меня лишили дома — знакомо такое чувство?

Лицо Гения потемнело: да, оно ему было знакомо.

— Ладно, ныряй в свой… — она едва не сказала «в свой мир». Но не сказала. — …Продолжай искать «это», а я пока поищу чего-нибудь съедобного.

Она развернулась по привычке, чтобы пройти через прихожую, которой тут не было. В кухню вела арка, прорубленная в стене. С какими-то античными финтифлюшками. Ступив через эти «врата» (такие же имели место и в ее мире, но в виде смутных прожектов на некое гипотетическое светлое будущее со свалившимся откуда-то бездонным капиталом), она придирчиво осмотрелась.