Вирус бессмертия - [137]

Ловко спустив Шнайдера по винтовому трапу, стиснутому между фермами причальной мачты, моряки протащили его по палубе до готового к взлету самолета и впихнули в овальную дверь. Летчик в кабине махнул рукой, показывая готовность к взлету.

Шестеро матросов закрепили под днищем легкого моноплана крюк пружинной катапульты и натянули ее двумя электрическими лебедками. Мотор взревел, переходя на форсаж и бешено раскручивая пропеллер. Летающая машина задрожала всем корпусом, закрылки несколько раз качнулись и опустились вниз. Один из матросов вбил кувалдой клин, удерживающий поплавки, после чего самолет, влекомый катапультой и мощью мотора, стремительно разогнался, сорвался с края палубы и исчез в темноте. Через несколько секунд в небе вспыхнули его бортовые огни.

От такого взлета у Карла случился спазм желудка, и его едва не вырвало. Уши заложило, легким перестало хватать воздуха от чрезмерных усилий. Однако высвободиться из смирительной рубашки не было ни малейшей возможности, и это привело Шнайдера в неописуемую ярость.

Все его существо требовало одного – рисовать, рисовать, закончить, наконец, этот чертов круг с вписанными в него треугольниками. Он сначала закричал, а потом завыл, как зверь, но рев мотора перекричать был не в силах. Карл извивался на полу самолета, плевался смешанной с кровью слюной, но ничего не мог поделать.

Примерно через два часа полета гидроплан начал стремительно снижаться, вызвав острый приступ тошноты и головокружения. Однако Карл так обессилел, что тело его уже не было способно активно реагировать на происходящее.

Наконец самолет рвануло – поплавки коснулись гладкой поверхности небольшого озера. После недолгого торможения и выруливания гидроплан стукнулся бортом о деревянный пирс, и его пришвартовали скрипучими пеньковыми канатами. Дверь самолета открылась, и Карла выволокли наружу двое дюжих парней, одетых в одинаковые серые плащи. На головах у обоих были одинаковые фетровые шляпы, а слева на поясе ткань плащей одинаково оттопыривалась рукоятками «парабеллумов».

Без всяких церемоний они швырнули Карла на заднее сиденье полуспортивного «БМВ», один сел за руль, а другой справа от него. Взревел мотор, и автомобиль так резво рванул с места, что у Шнайдера потемнело в глазах. Он лежал на спине и видел через боковое окно только верхушки деревьев, рассекающие воздух на такой скорости, словно это были концы хлыстов.

Через десять минут под колесами заколотились стыки бетонки, а рокот мощного автомобильного двигателя оказался подавлен ревом гораздо более мощных моторов высотного бомбардировщика. Машина въехала на военный аэродром. Скрипнули тормоза, клацнул замок задней двери, после чего Карл ощутил, что его вытащили под ночное небо и волокут к дрожащему от рева бомбардировщику.

Шнайдера подняли по трапу в кабину и оставили на попечение пятерых хмурых летчиков. Люк закрылся, и самолет, отпустив тормоза, тут же начал выруливать на взлетную полосу. Заняв нужное положение, самолет снова скрипнул тормозами, а моторы перешли на форсированный режим. Как следует разогнав пропеллеры, пилот пустил машину в разбег. Через минуту она тяжело оторвалась от земли и взмыла в ночное небо.

Через полчаса набрали такую высоту, что стало трудно дышать. Пилоты достали резиновые кислородные маски, а еще одну, такую же, надели Карлу. Кричать в ней было крайне неудобно, да к тому же, учитывая неистовый вой моторов, совершенно бесполезно. Лишенный возможности действовать, Шнайдер впал в некоторое подобие ступора, из которого через некоторое время его вывел штурман.

С помощью стрелка-радиста он ловко распеленал Карла, а затем, не менее ловко, надел на него, прямо поверх костюмных брюк, ватные штаны на лямках. Закончив со штанами, они натянули ему поверх пиджака теплую летную куртку, а на спину тяжеленный мешок парашюта. Поняв, что его ждет, Шнайдер попробовал сопротивляться, но сноровистые летчики быстро успокоили его болевыми борцовскими приемами, прижав лицом к обшивке кабины. В этом беспомощном положении Карлу пришлось провести все время, пока второй пилот прилаживал на его теле хитроумные парашютные ремни и пряжки.

Когда с этим было покончено, сопротивляться уже не было сил, поэтому Карл затих, окутанный непривычным и угрожающим запахом брезента и пыльного парашютного шелка. От мысли о неминуемости предстоящего прыжка Карла охватила столь сильная паника, что она подавила даже бушующий в мозгу пожар огненного знака. Однако и сквозь ужас, сквозь первобытный животный страх пробивалась неистовая сила загадочной фигуры. Именно в этот миг Шнайдер понял, что та ничтожная силенка, которой он забавлялся с девушками на пароходе, не идет ни в какое сравнение с океаном невиданной, немыслимой мощи, ожидающим его за последним штрихом фигуры. Острое ощущение того, что эта мощь позволит произвести с собой и с другими людьми любые мыслимые и даже немыслимые изменения, заставляло Карла трястись в ожидании освобождения. Хотя бы частичного, поскольку попади в его руки самый обыкновенный карандаш, он бы уже через несколько минут превратился в настоящую волшебную палочку.