Вирус бессмертия - [106]

Дроздов сосредоточился на движении кипы бумаг и так напрягся, чтобы понять смысл того, что запутанно объяснял профессор, что Варшавский без труда затянул его в пучину транса окончанием замысловатой фразы:

– …поскольку только в подобном тексте по крупицам воссозданы основы понимания человеком сущности сосредоточения внимания на самом важном объекте, причем именно в средоточении проявляется высшая сила подавления воли.

Профессор опустил руку и провел ладонью перед глазами Дроздова. Тот не шевельнулся, глядя в одну точку остекленевшими глазами.

– А теперь внимательно слушай меня, – сказал профессор. – Поскольку я знаю, как тебе помочь. Ты хочешь, чтобы я помог тебе?

– Да, – шепнул Дроздов.

– Ты находишься в затруднительной ситуации?

– Да.

– Тебе удалось подготовить реципиента?

– Не знаю.

– Откуда такие сомнения? – Стараясь не шуметь и не делать резких движений, Варшавский опустился в кресло напротив.

Из кухни тихонько вышел китаец и пристроился рядом.

– Меня обманули с базальтом, – ровным голосом ответил Дроздов.

– Вот как? – поднял брови профессор. – Можно узнать подробнее? Возможно, я смогу помочь.

– Богдан сообщил мне, что Голос Бога можно услышать на горе из твердого камня. Вы подтвердили, что базальт может быть приемником волн особого рода. Я заказал куб из базальта, но мне подсунули стеклодувный шлак.

– И что? Поведение реципиента не изменилось?

– По большому счету нет. – Голос Дроздова не выражал никаких эмоций.

– Надеюсь, вы его держите в замкнутом помещении?

– Конечно.

– Это хорошо. Место содержания реципиента вообще имеет большое значение. От этого зависит правильная интерференция корпускул.

Китаец улыбнулся, услышав этот бессмысленный набор терминов.

– Опишите место содержания реципиента. – Профессор приготовил лист бумаги и карандаш.

– Я держу его в комнате без окон.

– Нет. Начнем не с этого. Помещение находится в Москве?

– Да.

– В каком районе?

– Сокольники.

Варшавский быстро записывал ответы. Он узнал точный адрес, пути подъезда, расположение дверей, число людей в доме, наличие охраны.

– Понятно, – сказал профессор, выпытав всю необходимую информацию. – Тогда я могу дать вам совет. Подождите еще пару дней. Условия содержания реципиента нормальные. Скоро у него проявятся невиданные способности. А теперь слушайте и запоминайте главное. Сейчас я сосчитаю до десяти. На десятый счет вы забудете все, что здесь происходило. В памяти останется только сам факт нашего разговора и ощущение важности сказанного мной. Раз, два, три…

Китаец поспешил обратно на кухню и заперся там. По комнате медленно расплывался сладковатый цветочный запах. Досчитав до десяти, профессор как ни в чем не бывало предложил Дроздову стакан чаю.

– Нет, – приходя в себя, ответил энкавэдэшник. – Спасибо. У меня дел полно. Ладненько! Спасибо за ценную информацию.

– Не смею вас больше задерживать.

Максим Георгиевич оделся и, еще раз попрощавшись, покинул квартиру профессора. Некоторое время Варшавский неподвижно сидел в кресле, ожидая, когда тарахтение автомобильного мотора стихнет за поворотом. Затем он бесшумно подкрался к двери и глянул в глазок. Только окончательно убедившись в том, что Дроздов не вернется, он запер дверь на ключ и позвал Варю с китайцем.

– Ну что же, – профессор потер ладони, словно собирался взяться за лопату. – Информацию мы добыли. Теперь, Ли, твой ход.

– Пестики хризантем нужно варить четыре часа, – объяснил китаец. – Затем необходимо дождаться, когда сироп загустеет. Сегодня к восьми вечера он наберет силу.

– Это яд? – испугалась Варя. – Вы хотите отравить Дроздова?

– Не бойся, никого убивать не будут, – отмахнулся профессор. – Это древнее восточное парализующее средство. Конечно, если превысить дозу, возникает паралич дыхания и смерть, но Ли с этой штукой умеет обращаться виртуозно.

* * *

Сердюченко гнал машину по городу, а Дроздов на заднем сиденье едва не скрипел зубами от злости.

«Обидно не то, что профессоришка оказался врагом, – думал он. – Этого как раз можно ожидать от любого. Да хоть от меня самого. Но никто еще меня так не дурачил! За полного идиотика ведь держат! Гипноз… Нашли растяпу вокзального! Думают, что в НКВД работают одни дурачки малахольненькие? Но ничего… Теперь у меня в рукаве все козыри. Теперь я могу в любую минуту сдать профессора. Хотя еще не факт. Первый раз я попался на его удочку действительно как растяпа вокзальный, и он под гипнозом мог запросто поставить код, чтобы я не мог причинить ему никакого вреда. Ай-яй-яй! Как же я дал себя провести? Был бы пролетаришка темный, а то ведь знаю же! Читал и Павлова, и Сеченова читал… Черт! Как же узнать, установил он код или нет?»

Дроздов осторожно представил, как набирает номер и рассказывает Свержину о происшедшем. Сердце тут же сжало спазмом.

«Вот сучий потрох этот профессор, – злобно подумал энкавэдэшник. – Ну ничего, на тебя я управу найду. Вопрос на самом деле в другом. Зачем Варшавскому понадобилось выпытывать у меня адресок, где я держу реципиента? Об этом надо подумать».

Постепенно гнев уступил место холодному рассудку, Дроздов успокоился и откинулся на спинку сиденья. Получалось, что Варшавский начал какую-то свою игру. Можно было предположить, что во время первого сеанса гипноза он узнал о подготовке реципиента и сам решил использовать его за неимением возможности подготовить собственного.