Виртуоз - [38]

Я закрыл глаза. Сам не знаю как, но я добился невозможного: придал нелепому рисунку и детский, и в то же время чувственный характер.

— Красиво, — сказала Амелия. — И удивительно. Как ты узнал?

Я открыл глаза.

— Как ты узнал, что я всегда чувствовала себя русалкой? — Она подняла голову, глядя на меня. — Ты видел меня такой? Во сне?

Я кивнул. Едва заметно. Не сводя взгляда с ее губ.

— Если хочешь поцеловать меня, можешь начинать…

Я поднял руку, обнял ее за шею и притянул к себе. Не думая ни о чем, кроме своего острого желания. Она обняла меня обеими руками и привлекла ближе. Наши языки соприкоснулись, все расплылось перед глазами. Мы вытянулись рядом на постели, сплелись, нашли пальцы друг друга и сжали их.

— Боже мой… — прошептала она мне на ухо. — Ты и представить себе не можешь, как я этого хотела!

Напоминаю: мне было семнадцать лет от роду. До этой ночи я целовался всего один раз, поцелуй длился секунды две. А теперь я лежал в постели с Амелией. Я уже знал, что будет дальше, и, Бог свидетель, хотел этого всем сердцем. Но не имея практического опыта, я не представлял, как надо действовать.

— Все хорошо?

Я кивнул.

Амелия снова прижалась ко мне. Я поцеловал ее, на этот раз не торопясь. Ее вкус. Ее аромат. Все было настоящим. Она льнула ко мне, в моей голове разом вертелись десятки мыслей: что дальше?

Внезапно она встала, взялась за низ своей футболки и стащила ее через голову. Ее кожа светилась в слабом свете, проникающем в окно. У меня в горле встал ком, я протянул руку, чтобы коснуться ее. Потом тоже встал и приложил обе ладони к ее ключицам. Она взяла меня за руки, провела ими по своему телу, коснулась груди. Потом закрыла глаза и ощупью нашла пуговицы на моей рубашке. Общими усилиями мы избавились сначала от нее. Потом от моих джинсов.

Она взяла меня за руку и увлекла обратно в кровать.

— Вот уж не думала, что лето окажется настолько интересным, — сказала она потом. — Ты будешь еще рисовать для меня?

Я кивнул. Обнявшись, мы стояли посреди комнаты. В ней было темно, доски пола терялись внизу, в сумраке, и казалось, что мы парим в космосе.

Она снова поцеловала меня. Потом отпустила. Прошла к двери, приоткрыла ее и выглянула в коридор.

— Путь свободен, — сообщила она. — Только будь осторожен.

Я проскользнул мимо нее и сделал шаг по толстому ковровому покрытию так, словно вернулся с небес на землю. Уже на полпути к лестнице я услышал за спиной шорох. Я застыл на месте, боясь, что сейчас раздастся голос мистера Марша, и надеясь, что в доме нет оружия. А когда наконец отважился обернуться, то увидел в коридоре улыбающуюся Амелию. Она помахала мне на прощание, скрылась за дверью спальни и заперла ее.

Я совершенно точно помню, что в ту ночь не сомкнул глаз. Мне все чудился ее аромат и прикосновение ее губ к моим губам. Я лежал один в темной комнате, а сердце по-прежнему колотилось часто, как у колибри. Так продолжалось, пока не взошло солнце. Я вскочил, готовый вновь ехать к ней.

Странно было в то утро вести машину по хорошо знакомому маршруту. Меня не покидала тревога, что при дневном свете от ночной магии не останется и следа. Что она увидит меня и решительно покачает головой, как бы говоря: «Нет, это была всего лишь ошибка. Отправляйся за дом, продолжай копать и больше никогда не вспоминай, что между нами было».

Выйдя из машины, я огляделся, но Амелии нигде не заметил. Несколько минут я постоял на подъездной дорожке, думая, что она вот-вот появится. Но напрасно.

А затем я увидел, что ко мне направляется мистер Марш. Он с силой сжал мое лицо в ладонях и придвинул к себе.

— Вот что я тебе скажу, — заявил он. — Ваши акции сегодня здорово подросли, молодой человек.

Он легко хлопнул меня по щеке и позвал:

— Идем в дом!

Он провел меня в свой кабинет, тот же самый, где примерно семь тысяч лопат земли назад состоялся наш первый разговор.

— Садись, — велел мистер Марш. — Хочешь выпить?

Я отрицательно вскинул руку.

Но такой ответ он не принял.

— Может, колы? «Доктора Пеппера»? У нас наверняка есть что-нибудь в этом роде. Сейчас проверим.

Он открыл дверцы бара у дальней стены и порылся в небольшом холодильнике.

— А вот и она, — объявил он, выливая банку колы в стакан со льдом. — Сейчас объясню, зачем я привел тебя сюда, — продолжал он, усевшись за стол. — Моя дочь Амелия сегодня утром сообщила мне нечто любопытное, касающееся тебя.

Дело дрянь, подумал я. Вот мы и приплыли.

— Она говорит, что ты очень способный художник и что ты не должен тратить время, копаясь в земле у нас за домом. Так и сказала, слово в слово.

Я вспомнил, как надо дышать.

— Ты каждый день удивляешь меня, Майкл. Ты ведь уже доказал, что способен на преданность. Работал до седьмого пота, но друзей так и не выдал. Кстати, вчера я извинился, помнишь?

Я кивнул.

— Меня так взбесила ваша выходка — твоя и этого хулиганья из Милфордской школы…

Он с явным трудом остановил себя и положил ладони на стол.

— Но моему обращению с тобой нет оправданий. Я просто пытаюсь объяснить, чем оно вызвано, понимаешь? Ты прощаешь меня?

Я снова кивнул.

— Спасибо, Майкл. Я оценил, — продолжал он. — Вот чем мы займемся дальше. Во-первых, вчера я не шутил: хватит тебе копать бассейн. Понимаешь? Больше копать тебе не придется. Вместо этого… видишь ли, я подумал: если ты и вправду отлично рисуешь и все такое…