Виртуальные встречи - [6]

Четверть века назад Умберто Эко сотворил шедевр — «Имя розы». Знаменитый ученый-медиевист работал над ним много лет и создал вещь сколь занимательную, столь и познавательную, где удивительная сила художественного воздействия гармонично сочеталась с почти строгой научностью (или с почти научной строгостью, это уж как вам угодно). Больше, на Катин взгляд, подобное не удавалось никогда и никому — даже самому Эко. С тех пор мухи всегда подаются отдельно, котлеты отдельно. А вот что обозначить в меню — другой вопрос. «Так это сложнейшая притча с несколькими пластами исторических аллюзий, а я проглотил ее за пару дней и все понял? Что ж, я и раньше догадывался о своем недюжинном уме. Не мешает проинформировать о нем окружающих. Вы уже читали последнюю вещь Арт Тура? Это мой любимый писатель». И замечательно. Все, что приносит людям радость, — хорошо. Но уж сам-то Турищев прекрасно понимает, что делает. Тоже мне, великий гуру! Просто способный компилятор. Это, разумеется, немало — скомпоновать старые идеи так, что они легко воспринимаются (еще бы, их пережевывают уже много лет) и в то же время не кажутся скучными. Катя с уважением относилась бы с способностям Турищева, не носись он так со своею мнимой гениальностью.

Что касается глубоких исторических знаний писателя, тут у Кати иллюзий не оставалось, особенно после обнаружения того самого сайта. Ошибок в романах было немало — хотя обилие цитат, точных дат и даже ссылок на некие мифические документы придавало книгам ауру достоверности. Кате всегда казалось, что действие происходит в иллюзорном мире общепринятых представлений. Она не видела здесь ничего плохого и оформляла книги соответственно. Коллаж из узнаваемых символов — тут и Эйфелева башня, и старинная рукопись, и фрагмент из Босха. Все в одном флаконе, включая неземную любовь. Конечно, символ любовного романа — блондинка, страстно приникшая к накачанному красавцу — выглядела бы неуместно, но Гала Дали или Олимпия Мане не нарушали стиля и в то же время наводили читателя на нужные мысли.

Кстати, именно благодаря этой идее обложки Катю, не имеющую ни большого опыта, ни связей, взяли в издательство. Продажи сразу выросли, и было решено в дальнейшем оформлять серию именно так. За три года вышло шесть книг Арта, сейчас Катя работала над седьмой. Да что там, работала, фактически закончила. Она знала, что в понедельник ожидается явление Христа народу — то есть приезд Турищева в «Арт», — причем писатель обязательно потребует показать ему рисунок и что-нибудь забракует. Например, заявит, что вместо фрагмента рублевской «Троицы» следует поместить фрагмент «Тайной вечери» Леонардо. Или наоборот. Короче, продемонстрирует свое превосходство. Катя привычно воскликнет: «Ах, спасибо, насколько теперь стало лучше, какая же я глупая!», и Турищев удалится к Жукову, а Катя останется, хихикая в кулак. Поведение Турищева всегда ее смешило. Или не всегда, а последнее время. Раньше он больше походил на нормального человека, зато теперь — вылитый памятник самому себе. Возможно, этого требует Лайма, а он уже не рад? Но среди своих мог бы не притворяться…

Катя не собиралась спорить с тем, что имидж для модного автора — половина успеха. Эту половину обеспечивала Турищеву жена Лайма. Профессиональный имиджмейкер, теперь она занималась исключительно мужем. Они познакомились и поженились пять лет назад, когда Арта только начали раскручивать. Турищев легко оставил семью ради тридцатилетней красавицы-литовки. Ему тогда было сорок пять. Глядя на Лайму, Катя понимала, что именно так представляет успешную женщину, своими руками выстроившую собственную жизнь. И не без удовольствия констатировала, что сама от подобной жизни взвыла бы через пару дней. Однако Лайма, похоже, счастлива. Имеет право.

Она твердо знала, чего хочет, эта высокая, подтянутая блондинка с гладким, выхоленным лицом. Если б не его выражение, Лайме легко было бы дать восемнадцать. Турищев пропустил жену вперед — немолодой, но не лишенный привлекательности барин, интеллектуал и сибарит рядом с деловитостью и непривычной, словно подернутой инеем красотой. Лайма слегка улыбнулась Жукову — нет, отмерила ему необходимое количество улыбки, затем вежливо и высокомерно поздоровалась с остальными, после чего была препровождена в кабинет. Катя не исключала, что частично ощущение высокомерия создает прибалтийский акцент, однако все равно чувствовала себя актрисой, играющей свиту королевы. Ее так и подмывало с невинным видом предложить понести шлейф. Но это было рискованно — у Лаймы явные проблемы с чувством юмора.

Протянув Турищеву эскиз, Катя привычно ждала замечаний — и крайне изумилась, когда тот спросил:

— Что это, Катюша?

— Эскиз обложки, — вынуждена была тупо пояснить Катя.

— Вот это? — вскинул брови Турищев. — Катюша, вы что же, все перепутали? Что с вами, деточка?

Катя вгляделась в рисунок. Роман еще не был до конца написан, но подробный план Катя проштудировала добросовестно и никаких промашек, кажется, не допустила.

— Что-то не так? — осторожно уточнила она.

— Деточка, не морочьте мне голову, — улыбнулся Турищев. — Где настоящая обложка? Та, о которой мы договорились.