Virtuality - [12]

Я по-прежнему молчу.

Флешбэк.

Через час после публикации записи про меня.

Под её записью уже с десяток сочувствующе-поддерживающих комментариев. Эмансипированные тёлки, отстаивающие права, которые у них никто не отнимал. Права, которые в итоге свелись к носке брюк и вождению машины.

И несколько тёлок уже отписали мне, какой я козёл.

Они даже и не знают, что я сделал это специально.

Из вредности.

Они даже не знают, что, читая это, я сидел и ржал.

До слёз.

Перемотаем вперёд.

Моя девушка говорит:

— В конце концов, вспомни, насколько жесток к людям ты, — продолжает она. — Или хочешь сказать, что этого не было?

Вспоминается всё, что я только что описывал.

Я говорю:

— Нет, не было.

Она не располагает фактами.

— Брось, — говорит она, — не заливай. Я всё про тебя знаю.

Она говорит:

— Это одна из причин, по которым я тебя ненавижу. Из-за этого я хочу, чтобы ты сдох. Прямо сейчас.

Она говорит:

— Ты меня уже достал. Забудь обо мне. Скройся.

Говно в унитазе здесь совершенно не причём.

Перемотаем вперёд.

Настоящее время.

Она говорит:

— Так что, друг, у тебя нет выбора. Ты идёшь со мной.

Кажется, у меня действительно нет другого выбора.

Я собираюсь, и мы выходим из её квартиры.

Глава 1.4

Лезу в сумку и достаю паспорт. Открываю. Вижу фотографию девочки, лет пятнадцати, она красивая, но, кажется, ещё юная. И у меня создаётся ощущение, что она полноватая.

Или мне это просто кажется?

Стало быть, это я при получении паспорта. Смотрю на имя, фамилию и отчество: Потапова Виктория Владимировна. 28 апреля 1991 года.

Я точно помню, что на дворе 2009 год.

Смотрю в окно. Деревья зелёные. Люди полураздетые. Девочки в юбочках. Парни в футболках. Значит, сейчас лето. Или поздняя весна.

Значит, мне совсем недавно исполнилось восемнадцать. Хорошо, что не сорок.

Хорошо, что я не старая колода.

С опасением перелистываю до страницы, где вписывают детей. А кто знает, может, у меня уже целый выводок? Фух, можно вздохнуть с облегчением. Детей нет. И я не замужем. Тоже радует.

Дмитрий Валентинович по-прежнему что-то пишет.

Я сижу и смотрю на свой паспорт. На свою жизнь. Я узнала, кто я, но всё равно ничего не помню. Меня зовут Вика, но я не чувствую себя кем-либо. Как будто меня нет. Как будто я в другой реальности.

Стоит всё забыть, сразу чувствуешь себя никем. Получается, память — это самое ценное, что есть у человека. Способность идентифицировать себя и всё окружающее вокруг — вот наилучшая способность человека, его восприятия и мироощущения.

Но у меня ничего этого нет. Вроде, есть деньги, но я не знаю, зачем. Я даже не знаю, куда мне пойти. И не знаю, нужно ли мне куда-то идти. Ждёт ли меня кто-то дома, скажет ли мне кто-то хоть одно тёплое слово.

Да что там говорить, хоть какое-то слово.

Дмитрий Валентинович заканчивает писать и обращает на меня свой взор.

Он протягивает мне бумажку. Беру её. Он спрашивает:

— Ну что, вы выяснили, кто вы?

— Да. По паспорту я Виктория. Можно просто Вика.

— Хорошо, Вика. Теперь мы знакомы. По правде говоря, я и так знал, как вас зовут, ведь вы пришли сюда по предварительной записи, а на ресепшене предъявили паспорт, чтобы сюда попасть.

— А почему же вы мне не сказали?

— Понимаете ли, Вика, моя задача, как психотерапевта, не рассказывать что-либо вам, а сделать так, чтобы вы сами дошли до истины. Моя работа — не лечить людей, а привести к тому, чтобы они сами себя вылечили.

— Да-да, помню. Значит, я всё-таки больная.

Педофилка. Наркоманка. Или некрофилка. Даже не знаю, что из этого хуже. А ещё хуже, что я не знаю, так это или нет.

Я записываю в ежедневник: «Я педофилка?».

Ниже: «Я наркоманка? Некрофилка?».

Мысль ниоткуда: «Я клептоманка?». Записываю.

Ещё: «Я параноик? Истеричка?».

Кажется, это всё, что пока пришло мне в голову.

— Мы это ещё не выяснили, но непременно это сделаем. Может быть, вы вообще ничем не страдали, например, у вас была банальная депрессия. Многие обращаются к психотерапевтам, просто когда им грустно.

— А у вас есть какие-нибудь мысли по поводу меня?

— Касающихся вашего диагноза — нет. Определённо.

— А какие есть?

— Это неважно, Вика. Вопросы здесь задаю я.

Могу догадаться, что у него за мысли. Старый развратник. Я бы с ним переспала, если бы он не знал, что я этого хочу. В смысле, если бы доподлинно не знал. Теперь я ему точно не дам. Пусть хочет. Пусть бесится. А я с ним ещё поиграю. Я уверена.

— Ладно, Дмитрий Валентинович. Что мы будем делать дальше?

— А дальше мы попрощаемся, завтра к часу дня к наркологу, через два кабинета от моего. Сначала на ресепшен, а потом к наркологу. Крови не боитесь?

— Вроде нет, — попыталась припомнить я, — а что, меня будут резать?

— Нет, здесь вас резать не будут — посмеялся доктор, — просто возьмут кровь из вены.

— Ладно, я приду завтра к часу.

— Вот, возьмите, — он протягивает мне визитку клиники, — здесь есть адрес. И номер моего личного телефона. Это на случай, если вы не помните, как сюда добраться.

А я ведь действительно не помню.

Доктор говорит:

— Метро Чистые пруды. Так, на всякий случай.

Я беру со стола ручку и дописываю на обратной стороне визитки: «м. Чистые пруды». На всякий случай.

— Ну что, Вика, послезавтра тоже в час дня — ко мне. Надеюсь, вы что-нибудь вспомните.