Virtuality - [10]

Мысль ниоткуда: у меня было несчастливое детство. И я её записываю в свой ежедневник.

— Вполне вероятно, что вы постоянно теряли память. Каждый раз, чувствуя какую-либо угрозу. А может, и нет. Случается, что подобные подсознательные реакции возникают сами по себе. Вроде как у человеческого «Я» возникает идея, как спасти себя. Избавиться от чего-то.

Доктор продолжает:

— Следовательно, я не исключаю возможности, что вы страдали от какой-то очень сильной психологической травмы. Вы записались на приём, прождали пару недель, приехали сюда, в «Имплозию», сели в коридоре на диван, ожидая, когда я освобожусь, и вдруг…

Да, он умный.

Доктор и не думал останавливаться:

— И вдруг ваше подсознание, одолеваемое стрессом от психологической травмы, выработало подобного рода защитную реакцию. Ничего не помня, вы не сможете избавиться от своего переживания. Во всяком случае, ваше подсознание могло так решить. И решило «стереть» некоторые участки памяти…

Доктор, этот неуёмный оратор, он всё говорит и говорит:

— И теперь вы сидите передо мной с двумя проблемами: с психологической травмой, о которой ничего не знаете и с практически полной потерей памяти.

Спрашиваю:

— И что мне делать дальше?

— А дальше, — отвечает Дмитрий Валентинович, — будем стараться вспомнить. А потом будем избавляться от причины потери памяти. Рекомендую пройти обследование у нарколога на предмет наличия алкоголя или наркотических веществ у вас в крови. Запишитесь к нему на завтра. Точнее, к ней. Перед выходом есть ресепшен. После этого мы сможем установить либо исключить возможность наличия наркотической или алкогольной зависимости. Тогда нам определённо будет легче работать.

Мысль ниоткуда. Записываю: «Я никогда не работала».

Спрашиваю:

— А это анонимно?

— Естественно. Всё, что происходит в нашей клинике, остаётся в её пределах. Я выпишу вам направление. Вам удобно на завтра?

Я не знаю, так это или нет.

Но хочу всё вспомнить.

Я хочу узнать, кто я — педофилка или наркоманка.

Даже когда мы предполагаем, что правда ужасна, мы всё равно стремимся её узнать.

Мы — правдомазохисты.

Я говорю:

— Не знаю, но можете не беспокоиться.

Доктор достаёт из ящика своего стола какую-то стопку склеенных бумажек, отрывает одну и что-то пишет на ней. Пока он пишет, он говорит:

— А пока я пишу, загляните в свой паспорт. Может, он вам о чём-нибудь скажет.

* * *

А вообще, было бы очень интересно узнать реакцию моих пациентов, если бы они узнали, что врач, который их лечил, сам больной. Причём не только с физической точки зрения, но и с психологической. Начну, пожалуй, с болезней физических, потому что до психологии дойти я ещё успею. Во всяком случае, я на это надеюсь. Надеюсь, что мне хватит на это времени.

Если считать вместе с годами, проведёнными в институте, то психологии, в общей сложности, я отдал лет двадцать своей жизни. Согласись, срок немалый. Сначала я отучился, потом пошёл работать. Я жил и не скучал (об этом я ещё расскажу), пока пять лет назад у меня не начала болеть голова. Не просто болеть, как ты могла бы подумать, а буквально раскалываться. Врачи прописывали мне множество анальгетиков, которые временно помогали избавиться от симптомов. Они списали всё на мигрень и связали это с моей повышенной умственной деятельностью. А поскольку я действительно постоянно был занят, то такое положение дел меня вполне устроило.

Меня вполне устроила борьба с симптомами вместо борьбы с причинами. Впрочем, как и многих других людей.

Многих других людей с той же болезнью, что и у меня.

Четыре года после появления симптомов я глушил различные колёса. Каффетин, пропанолол, клоферин, мизиноприл, амитриптилин, суматриптан. И многие другие. Даже успел подсесть на антидепрессанты, чтобы боль не так глубоко проникала в недра моего сознания.

Как результат, я сжёг себе желудок, заработав язву, обзавёлся циррозом печени, постоянными расстройствами кишечника, каким-то страшным заболеванием щитовидной железы и ещё много чем другим. В трёх словах — тотальная дисфункция организма. Год назад все эти боли стали невыносимы, тем более, учитывая, что они мешали мне вести привычный активный образ жизни — женщины, спорт, работа, тусовки.

И я решил лечь в больницу, чтобы сделать полный анализ моих болезней. Я захотел вылечиться, по крайней мере, попытаться.

Но когда я сказал врачам, что всё началось с того, что я начал принимать лошадиные дозы обезболивающих препаратов из-за сильных головных болей, то мне в первую очередь назначили томографию головного мозга. Результаты впечатлили. Официальный диагноз прозвучал как приговор.

Рак мозга.

* * *

Она говорит:

— В компьютерный центр.

— И что мы там будем делать? Сидеть в Интернете?

Очень хочется, чтобы это было так.

— Нет, дурень. Забудь. Мы будем наблюдать.

— За кем наблюдать? Прекрасно, — говорю я. — Теперь я шпион.

— Ты не шпион. Ты дебил.

Она говорит:

— Мы будем смотреть на таких же, как ты.

— На таких же — это каких?

Интересно.

— На таких же торчков, как ты.

Я не торчок.

Она говорит:

— Будет для тебя наглядное пособие. Способ изменить твою жизнь.

— А что, если я не хочу ничего менять?

— Тебе нужно написать эту книгу. Ты обязан.