Виринея, ты вернулась? - [35]

Три минуты спустя Оля вышла из комнаты, она надела темное шерстяное платье – брюки дочь категорически не признавала – и накинула сверху куртку.

– Буран, – свистнула Вера. Собака мигом выскочила из светелки и завиляла хвостом, всем видом выражая готовность отправиться навстречу приключениям.

Вера надела на Бурана ошейник – насколько она помнила, сельские собаки всегда были готовы атаковать чужака. Впрочем, это касалось не только собак.

– Мама, а село большое? – поинтересовалась Оля, когда они с Верой вышли на крыльцо и та закрывала двери.

– Было около трехсот домов, сейчас не знаю.

Вера направилась к калитке, машинально отметив, что нужно будет в ближайшее время проредить заросли. Оля следовала за матерью.

– А долго мы здесь пробудем? – Олю заросли не смущали, она легко касалась рукой веток, и те словно расступались перед девочкой.

Вера задумалась. Вчера она бежала в панике в единственное место, где муж и Лобанов-Ростовский не смогли бы отыскать ее и Олю. Здесь она собиралась взять передышку, собраться с мыслями, а дальше что? Остаться здесь навсегда? Немыслимо. Оле нужно поступать в университет, Вера не может обречь дочь на жизнь в глуши. Но, с другой стороны, только в этой глуши девочка находится в безопасности – здесь ее дар предвидения не сможет развиваться.

Веру разрывали двоякие чувства. Судьба дочери в ее руках, и от нее одной зависело, как она ею распорядится.

– Возможно, нам придется пожить здесь некоторое время, – обтекаемо объяснила она дочери. – Ты пока пойдешь в местную школу, запускать учебу нельзя.

Краем глаза Вера заметила, как Оля вздрогнула, и ласково погладила девочку по руке.

– Не переживай, когда-то здесь была неплохая школа. Учеников не так много, ну и со своими знаниями ты окажешься лучше всех, – ободряюще улыбнулась дочери Вера. – Мы не можем пропускать, тебе поступать через два года. И не бойся, того, что произошло с тобой, не повторится.

Оля кивнула. Они вышли на проселочную дорогу. На обочине еще держалась грязь после стаявшего снега, но середина дороги выглядела сухой – кто-то заботливо засыпал ее щебенкой. Вера кинула взгляд на бывший дом тети Мани и заметила Настю, смотрящую в окно. Девушка приветливо помахала ей рукой, Вера, замешкавшись буквально на секунду, помахала в ответ.

– Кто это? – заинтересовалась Оля.

– Соседка, они недавно переехали.

– Она тоже в школу ходит?

– Нет, – широко улыбнулась Вера, – Настя ждет ребенка. Она старше тебя.

– Ясно, – констатировала Оля и снова кинула любопытный взгляд в окно. В отличие от самой Веры Оле явно требовались друзья, возможно, Настя станет для нее хорошей компанией.

Солнце ощутимо пригревало, апрель обещал быть теплым, и Вера подумала, что с рассадой не стоит мешкать – сегодня же замочит семена и подготовит тару.

Дорожка вывела на главную улицу села. Здесь располагались автобусная остановка, школа, детский сад и дома самых зажиточных жителей. В конце улицы находилось сельпо. Вера подумала, что нужно купить сразу все необходимое, чтобы хотя бы несколько дней не показываться на улице. И тут же остановила себя – шила в мешке не утаишь, все равно о ее приезде узнают. Оле придется пойти в школу, а для этого надо договориться с директором. Наверняка противная Мария Семеновна все так же правит школой. Достаточно показаться ей на глаза, и все село тут же окажется в курсе.

Вера решительно ускорила шаг. За то недолгое время, что они шли от дома до центральной улицы, светлые кроссовки Веры успели потемнеть, подошва была вся в грязи. Глубокие лужи красовались посреди недавно отремонтированной центральной дороги.

Несмотря на то что время близилось к обеду, людей на улицах было немного. Те, кто работал в городе, уже уехали. Ученики в школе, малыши в детском саду. Навстречу Вере с Олей попались две бабки, увлеченно обсуждающие что-то. Новые люди привлекли внимание, и бабки даже приостановили дискуссию. Одна из них вгляделась в лицо Веры, а затем осенила себя крестным знамением и зашептала:

– Свят, свят, показалось.

Вера не заметила этого, лишь ускорила шаг, стараясь как можно быстрее пройти улицу, где даже дома со слепыми ставнями имели глаза и уши.

За пять минут они с Олей добрались до сельпо, Вера толкнула дверь магазина, автоматически отмечая новую продавщицу, просторное помещение и неплохой ассортимент. Повезло. Но удача отвернулась, едва они зашли внутрь, приказав Бурану ждать на улице.

В магазине три покупательницы обсуждали, что приготовить к приближающейся Пасхе. В тот момент, когда Вера вошла, они увлеченно спорили из-за рецепта куличей.

– Я в этом году буду печь на сметане, – с вызовом провозгласила одна из них.

Высокая, мощная, с перманентной завивкой на пережженных волосах и слишком ярким для утра макияжем, она походила на доменную печь – дышала здоровьем, энергией и одновременно отпугивала желающих приблизиться – жар спалит, костей не останется. Клавдия Игнатьевна. Ее Вера знала слишком хорошо. Как и двух ее собеседниц: Татьяна Николаевна была медсестрой в областной больнице. Невысокая, коренастая, похожая на добротную тумбочку. Ничего примечательного и привлекательного, но невероятно надежна и практична. Вторая – Галина Семеновна – бывшая председатель сельского совета. Высокая, худая, казалось, она не разговаривала, а тихонько шипела, что делало ее невероятно похожей на гадюку, которую если и разглядишь в густой траве, то будет уже слишком поздно. Тонкие узкие губы, серые волосы, забранные в пучок, очки и маленькие злые глазки.