Виринея, ты вернулась? - [33]

– Не вижу ничего «не такого», – критически заметил Борис, – типичное поведение молодой девочки, добравшейся до большого города.

– Но через год она родила Олю, и все изменилось. Как подменили, – пояснил Глеб, – выкинула все вещи, влезла в джинсы с футболками, каблуки так ни разу больше и не надела. Сидеть стала на полу, перестала пользоваться косметикой и ходить по парикмахерским. Голову мыла травой какой-то и Олю купала тоже только в отварах. Дом заставила купить, сад насадила, ну, вы видели.

– Вернулась к истокам, – пробурчал Анатолий.

Борис согласно кивнул.

– Что еще? – спросил он у Глеба.

– Да ничего. В доме запретила перегородки ставить – выкрасила все в белый цвет, окна огромные, много воздуха и света. Ну, сами видите.

– Дело вкуса, – хмыкнул Борис. – Что тут странного?

– Да вроде бы и ничего, – Глеб задумчиво пожевал губу и удивился, что кофе так быстро закончился, – но когда я предложил сделать кухню в отдельном помещении и из нее вывести дверь в гостевой туалет, Вера заплакала. Знаете, это вообще один-единственный раз, когда она плакала.

Борис кинул взгляд на Анатолия, тот кивнул. Он ничего не записывал из того, что говорил Глеб, но сомневаться не приходилось, запомнил каждое слово.

– Может, все-таки чаю? – отрешенно предложил Глеб. Он включил чайник. Чаю вовсе не хотелось, но надо было себя чем-то занять, чтобы не выдать волнения и не дать нервам взять верх.

Анатолий и Борис синхронно покачали головами. Глеб являл собой жалкое зрелище – в засаленной футболке, заляпанных кофе серых спортивных штанах, небритый, с грязной головой. И как венец этого великолепия – «Вашерон Константин» на левой руке.

– Как вы начали бизнес? Чья это была идея? – продолжил допрос Анатолий.

Мысленно он уже добавил определенные черты к портрету Веры – в детстве не баловали, новые вещи практически не покупали (то ли не хотели, то ли средства не позволяли), девчонка была лишена всего того, что составляет жизнь среднестатистического подростка. Наверняка жила в небольшом темном доме, где была кухня, дверь из которой вела в туалет. Ее поведение после переезда – типичный результат детских травм и обид. Хотя вся эта информация ничего толком не давала – половина страны могла похвастаться таким детством.

Не дожидаясь, пока закипит чайник, Глеб вернулся на диван, сел и потер лицо руками, безуспешно прогоняя усталость. Глаза еще больше воспалились. Он поднял голову и, прищурившись, посмотрел на Анатолия. Непонятно, какие еще методы тот использовал, чтобы заставить говорить правду. Достаточно одного – отсутствия сна. Глеб уже был готов выложить что угодно.

– Бизнес – это все Вера. Однажды я поздно вернулся домой. День выдался тяжелый, меня поймали с поличным, еле удалось убежать.

– Вера знала, чем вы занимаетесь?

– А вы как думаете? – усмехнулся Глеб. – Но официально я ее в известность не ставил. В тот день я попал домой за полночь – пришлось долго прятаться во дворах. Мы тогда снимали однокомнатную квартиру за окраине, но менты знали, что я там живу. Я боялся, что они меня вычислят по описанию потерпевших и явятся, но в тот раз пронесло.

Глеб уставился перед собой, словно видел картину всего происходящего в новом арт-хаусном фильме и теперь описывал ее незрячему человеку.

– Было ближе к двум часам ночи, но Вера не спала. Я пришел, а она сразу сказала, что пора завязывать. Я весь на взводе был, вначале вызверился на нее, что жить нам станет не на что – у меня ни образования, ни работы. И только потом до меня дошло. Спросил, откуда она знает? Я же никогда не говорил. Вот тогда она сказала, что видит, если захочет, то, что произойдет в ближайшие три часа. Ну я еще не понял, к чему это она. А она предложила открыть контору, типа я астролог, а она будет вместо меня предсказывать будущее, давать прогноз.

– Почему вы, а не она сама?

– Я не задавал вопросов.

– Вас совсем не интересовало прошлое жены? Откуда у нее такие способности, занималась ли она чем-то подобным раньше?

Глеб поднял голову и попытался сфокусировать мутный взгляд на Борисе.

– Я ее любил, и мне было все равно, что у нее в прошлом. Да реши она сама рассказать, я бы послушал, но если она не хотела, зачем давить и ссориться?

Борис покачал головой. Он не понимал. Прежде чем подпустить к телу очередную модель, Лобанов-Ростовский всегда тщательно проверял ее прошлое – на кону стояло слишком многое. Впрочем, мелкому мошеннику Глебу терять было нечего. Он мог позволить себе такую роскошь, как безоговорочное доверие женщине.

– Вера сказала, что это поможет нам разбогатеть, но общением с клиентами должен заняться я, – продолжал Глеб, не замечая его реакции.

– Вере с вами очень повезло, – не удержался Борис, – редко можно найти мужчину, который делает все, что говорит жена. И не задает при этом вопросов.

– Я думаю поэтому она за меня и вышла, – мрачно рассмеялся Глеб. В последние двадцать четыре часа он много что передумал и пришел к выводу, что Вера прекрасно знала, с кем связывать судьбу. Она его использовала. Нагло и цинично. Это было не похоже на любовь. Впрочем, если подумать, о любви она ничего и не говорила. Ни разу.