Винсент, убей пастора - [3]
Ну, вот как раз сегодня я ей не дам меня засохнуть. Надо отвлечь её манёвром с фланга.
— Эй Бьянчик, может, прошвырнёмся куда-нибудь? Устроим себе праздник?
— В малл, только в малл!
Бьянка радостно подхватывает идею. Поездка в малл для неё как паломничество в Мекку — сопряжено с глубокими душевными переживаниями.
Часами может там шоркаться, затаив от благоговения дыхание. Малл это просто часть двигателя капиталистической машины. Вторая часть двигателя — бестолковые готовые все скупить бьянки.
— Почему же сразу в малл? Все ноги там сотрёшь до колен, да ещё купишь какую-нибудь ненужную хреновину втридорога. Давай лучше в кино махнём! А потом в ресторан на твой вкус? Я выбираю фильм, а ты ресторан?
— А что кино на румынском?
— Слава богу, нет! На древне-арамейском — если верить рекламе. Так что ты как раз все поймёшь.
Думаю ей плевать на каком языке кино. Она не понимает даже незамысловатые вибрации сюжета в мультах про Тома и Джерри… Я ей завидую — иногда. Как говорил Экклесиаст — защищая кандидатскую ты только помножаешь свою скорбь.
***
Вот с этого-то кино я думаю все и началось. Радость великая и скорбь. Волшебная сила искусства. Опасная штука. Если бы знал тогда — бегом пошёл бы в малл, а не в кино. В малле мы помнажаем свой долг по кредиткам, а никак не скорбь.
Я в детстве всегда воображал себя героем книги, которую читаю. Как выяснялось — это неизлечимо, поэтому и книги и фильмы принимаю теперь с исключительной осторожностью и только по рецепту врача.
***
Мы слегка опоздали и начали смотреть с того момента как повесился Иуда. Хотя я тогда признаться и не знал, что повесившийся — Иуда Искариот. Повесился чувак. Еврей вдобавок. Ну, да и хрен с ним. Не велика потеря.
За какие грехи распинают Иисуса, я тоже не имел тогда понятия. Мой папа мне больше про карламаркса в детстве рассказывал. Иисуса не было на свете — так и что о нем говорить? Красивая легенда.
Но как же жестоко распинали-то! В каких болезненных подробностях! Натурализм Мела Гибсона не знал предела. Однако присутствовал и вкус. Вкусно хлестали сына Божия плетью по спине. А это я очень всегда ценю. Грешен-с. Если даже убивают, со вкусом, со смаком — I love it! Искусство и любовь вот нам всем оправдание.
Автор между тем смаковал каждую деталь страданий проповедника из Галилеи. И я вдруг проникся невероятным сочувствием к Иисусу. Сам много раз видел как долго, и изощрённо могут потешаться над слабым сильные, и мне было его жаль. До слёз.
Вот радостная толпа бросает ему под ноги цветы при въезде в Иерусалим, а вот эта же толпа через несколько дней плюёт ему в лицо, швыряет камнями и кричит Пилату «Распни его!». Мера упоения у нас, людей, одинаковая — и когда возносим до небес, и когда распинаем. До предела. А потом можно и в малл смотаться.
Я тогда был мало знаком с писаниями, но понимал — люди ведь убивают своего Бога! С энтузиазмом и воодушевлённым единением, в светлом патриотическом порыве, как пишут в газетах.
Хотя, впрочем, это совершенно естественная для людей вещь. Сегодня смотрят ему в рот, а завтра приколачивают ржавыми гвоздями. Потом ещё могут назвать тупик его именем.
Когда мы вышли из огромного двадцати-четырехзального киноцентра в Брансвилле, в моих глазах стояли настоящие слёзы. И в горле булькали — блин сто лет не плакал, а хотелось навзрыд, в голос, с подвыванием — убили ведь, убили Христа! Стыдно то как! Вот ведь помножил Гибсон мою скорбь всего за полтора часа!
Я потащил Бьянку в Эплбиз через дорогу — заглушить горе по поводу смерти Христа. Наваждение заглушить… Давно мне так от кино не вставляло!
Я знал, что его распнут в конце, но весь фильм в тайне очень надеялся на какой-нибудь голливудский выверт, который позволил бы Иисусу отмазаться и убежать. Хэппи-энд.
Не отмазался. Не убежал. Обидно.
Примочив сходу пинту Сэма Адамса, я простреливаю её шальным выстрелом текилы, даже не дав ещё пиву достигнуть желудка. Текила с гусеницей в бутылке погана на вкус — но эффективна!
Так. Уже легче. Расслабило эдак, не тянет уже в голос рыдать. Эт надо же — от хорошего кино слюни распустил. Старею. Надо нервы лечить. И печень, наверное тоже.
— Да ты знаешь, знаешь, какой он был?! Я начинаю проповедовать с видом академика богословия.
— Кто?
Бьянка уже забыла о фильме и пытается рассмотреть в зеркальном потолке заведения, насколько страдания Христа подпортили её макияж.
— Кто-кто! Исус — вот кто! Он добрый был и простой, знаешь? Мужик он был! Настоящий. Он сам говорил, что грешников любит — они честнее, чем эти сытые святоши. Лицемеры. Я так высокомерие в людях ненавижу! Чего ради корчитесь! Кто вы есть? Чемпионы по бегу в мешках с завязанными глазами! Куда бежите, зачем и от чего, понятия ведь не имеете, а гонору при этом!
Бог никогда не станет выгибаться дугой! Будьте проще — и к Богу станете ближе, раздолбаи!
И выпить Он тоже любил с народом. А что? Нашенский Он был, понимаешь? Первое чудо Он какое совершил на земле? Воду превратил в вино! Вот оно как! Не больных исцелил, а вино сделал! Значит, считал, что это самое важное! Божественный приоритет!
— А Горбачёв ваш тогда получается дьявол? Ну, раз он водку запретил и виноградники повырубал?
В моем извещении вся моя американская жизнь — уместилась в две строчки. «Вы приехали по трехмесячной визе четырнадцать лет назад и с тех пор США не покидали. Это неприемлемо и вы будете депортированы» Я выбрал опцию «судебное слушание» хотя, судя по скрытой в тексте угрозе оно могло занять от трех до шести месяцев. В качестве страны происхождения я написал «СССР». Выбрал также «возможность пыток и смертельную опасность в случае возвращения». — Это роман Книга Корешей, который происходит в режиме реального времени.
Волею судьбы занесенный в США бывший зэк и авантюрист, пытается догнать американскую мечту, играя на доверии христиан-пятидесятников.Короткая повесть для взрослых.Ограничение: 16+ (ненормативная лексика).
Побег из тюрьмы. Побег от семьи. Побег из страны. Пройдут годы до того момента истины, когда герой романа полностью оценит смысл американской пословицы: «Наши личные проблемы редко имеют географическое решение» или, говоря по-русски: «От себя не убежишь!»Действие разворачивается в начале века в одной из республик бывшего Союза. Из колонии строгого режима, описанной с неожиданного, непривычного и мало защищенного ракурса, автор тянет нас в бега. Путешествие из Петербурга в Москву, написанное так, будто за Радищевым гонится уголовный розыск.
Штрихи к американскому быту человека без документов. Винсент Килпастор - копипастер и визионер, рассказывает в этой короткой проповеди - историю экспедиции по поиску таинственных шаманских галлюциногенных снадобий в Маями. Из Пуэрто Рико в Техас, из Техаса в Массачусетс, из Бостона в Маями с неполиткорекктным героем. Читатель узнает о фантастическом опыте автора и станет свидетелем рождения его удивительных прозрений и на фоне выпусков теленовостей.
Что такое «возврат налогов» , как родить ребенка без медицинской страховки, чем удобен Кольт «Детектив» и существует ли проблема расизма на бытовом уровне?Наиболее точное и неполиткорретное описание современной Америки. Избранные места должны войти в хрестоматии для изучающих США.
Штрихи к американскому быту человека без документов. Как дописать роман скрываясь от полиции и потерпевших? Как победить зависимость?Как внедриться в секту Саентологов и встретится с Томом Крузом и Джоном Траволтой?
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.