Виновный - [81]

— Что во внешности мальчика или в его поведении навело вас на мысль о том, что он был пострадавшим?

— По-моему, мальчик в красном плакал.

— «По-моему»?

— Я был уже довольно далеко, в нескольких метрах. Было похоже на то.

— Вы хотите сказать, что он всхлипывал, у него было красное лицо, слезы?

— Может быть, слезы, да, может быть, слезы и красное лицо. Я даже помню, как он тер глаза.

Мистер Рэнкин посмотрел в пространство, пытаясь сфокусировать взгляд собственных водянистых глаз на том, что он видел несколько месяцев тому назад и чему не придал значения.

— Подсудимый в своих показаниях утверждает, что видел вас в тот день в начале третьего и что вы кричали, чтобы они с погибшим прекратили драку. Вы видели, чтобы дети дрались еще раз в тот же день?

— Да, намного позже, уже в половине четвертого или даже в четыре. Я как раз вышел в магазин. Я посмотрел в сторону парка и увидел, как те же самые ребята дерутся на детской площадке. Я подумал о том, чтобы перейти дорогу и снова их разнять, но… Я очень жалею, что этого не сделал…

— Опишите, что вы увидели во второй раз.

— По пути в магазин я посмотрел в сторону парка. И увидел ту же парочку в белой рубашке и красной футболке. Мальчик в белом заносил кулаки над мальчиком в красном.

— Но на этот раз вы ничего не предприняли?

— Нет.

Рэнкин вцепился в край свидетельской ложи, словно хотел разломать ее в щепки.

— Мне жаль. Мне так жаль, — сказал он, приложил руку ко рту и крепко зажмурился.

— Что заставило вас заявить об этих двух случаях в полицию? Вы ведь пришли к полицейскому фургону, который установили на Барнсбери-роуд наутро после исчезновения Бена?

— На следующий день я увидел его фотографию. Он так и не вернулся домой. Я тут же понял, что это тот самый малыш, которого избивали в парке — на котором была красная футболка.

Себастьян напряженно слушал показания Рэнкина, наблюдая за ним с тонкой морщинкой между нахмуренными бровками. Время от времени он прислонялся к Дэниелу, заглядывая ему под локоть и подсматривая, как тот набрасывает комментарии к показаниям свидетеля.

Когда Ирен встала и положила на кафедру свои записи, Рэнкин беспокойно заерзал. Журналисты на балконе вытянули шеи.

— Выслушав ваши показания, мистер Рэнкин, и сравнив их с заявлением, которое вы сделали в полиции, не создается впечатления, что вы совершенно уверены в том, что видели днем восьмого августа. Я прошу вас открыть страницу двадцать три в материалах дела. Это ваше заявление под присягой, сделанное в полицейском участке. Пожалуйста, почитайте второй параграф.

Рэнкин кашлянул и принялся читать: «Я видел, как два внешне знакомых мне мальчика дерутся на вершине холма в Барнард-парке. Оба мальчика были белокожими. Один из них был меньше ростом, возможно младше, и одет в красную футболку и джинсы. На него грубо нападал мальчик покрупнее, одетый в белую или бледно-голубую рубашку».

— Спасибо, мистер Рэнкин. Вы описываете драку между ребятами то как «жестокое нападение» одного мальчика на другого, то словно они просто «чересчур разбушевались», и вы говорите, что «мальчишки есть мальчишки». Так что же это было, мистер Рэнкин? Вы видели жестокое нападение или просто потасовку между школьниками?

— Они дрались довольно жестко. Было заметно, что один из них берет верх…

— Довольно жестко? Вы видели кровь? Кто-то из детей был явно травмирован в результате драки?

— Ну, я уже сказал, удары были недетские. Мне показалось, что младший мальчик страдает…

— Какими именно словами вы пытались прекратить драку?

— Я сказал: «Ребята, перестаньте… хватит».

— Понятно. Вы вошли в парк, попытались их разнять?

— Нет, я же сказал: они перестали, как только я им крикнул.

— Понятно, и в этот момент ни один из мальчиков не имел видимых травм?

— Нет.

— Значит, вы пошли своей дорогой, а они побежали вниз по холму к игровой площадке?

— Да.

— Вы не заявили о драке властям?

— Нет.

— А что именно вы сделали?

— Пошел домой.

— Понятно, и что вы делали дома?

— Я… телевизор смотрел.

— Значит, можно справедливо утверждать, что, став свидетелем первого «жестокого нападения», вы не испытали опасений за безопасность ребенка?

— Ну да, но потом, когда я увидел, что тот мальчик в розыске…

— Итак, относительно вашей первой встречи с мальчиками, принимая во внимание ваше заявление в полицейском участке и ваши сегодняшние показания, будет справедливо сказать, что драка, которую вы описывали как «довольно жесткую», была на самом деле обычной потасовкой, которая на тот момент не стоила заявления в полицию и не отвлекла вас от ваших обычных дел, например от послеобеденного телепросмотра. Верно ли мое предположение?

— Я… я думаю, да.

— Мой ученый коллега напомнил суду, что подсудимый в самом начале заявил, что в день смерти погибшего он дрался с ним понарошку и помнит, как какой-то взрослый крикнул им перестать. Давайте перейдем к вашей второй предполагаемой встрече с мальчиками двумя часами позже в тот же день. Вы показали, что во второй раз видели их около половины четвертого или даже в четыре часа пополудни. Не могли бы вы уточнить?

— Нет, но примерно в это время.

— Я ссылаюсь на страницу тридцать шесть в вашей подшивке, на карту Барнард-парка и Барнсбери-роуд.