Виновный - [77]

Умерла.

Денни прижался к Минни. Она не просила ее обнимать. Не притягивала его к себе, но он все равно скукожился вокруг нее, будто осенний лист, растративший всю свою жизненную силу.

— Вот и ладно, — сказала она. — Вот и ладно, любовь моя, драгоценное мое дитя. Ты этого еще не понимаешь, но ты свободен, теперь ты свободен.

Он не чувствовал себя свободным, скорее одиноким, и этот страх заставлял его сильнее прижиматься к Минни, впервые по-настоящему ощущая ее и умоляя о любви.

Потом она налила ему чаю, и он засыпал ее вопросами:

— Почему она умерла?

— Еще одна передозировка, лапушка. Очень сильная.

Он держал обеими руками большую кружку и по глотку отпивал чай.

— Можно мне поехать на похороны? Ее где-нибудь похоронят?

— Нет, лапушка, ее кремировали. Но у тебя осталась ее цепочка, и ты можешь вспоминать маму когда угодно.

— Я должен был быть с ней. Я бы вызвал «скорую помощь». Я всегда вызывал вовремя.

— Денни, ты в этом не виноват.

— Это случилось, потому что меня с ней не было.

— Ты не виноват.

Ему пришло в голову убежать из Брамптона, доехать автостопом до Ньюкасла, как раньше, но теперь, когда ее не стало, это потеряло всякий смысл. Теперь его мама — Минни, и он постарается восполнить свою потерю.

23

Обвинение явно пыталось выставить Себастьяна злонамеренным ребенком. На этот раз в списке свидетелей были соседи Кроллов, одноклассники Себастьяна и его учительница. В отсутствие присяжных Ирен опротестовала порядок постановки вопросов как попытку привести не относящееся к делу доказательство дурной репутации. Но судья предоставил обвинению относительную свободу действий, особенно в том, что касалось школьной репутации Себастьяна в качестве жестокого задиры, так как это, по мнению судьи, имело отношение к преступлению.

В этот день Себастьян был собран и сосредоточен на процессе. Ни каракулей, ни болтания ногами. Отца в зале не было. Дэниел успел переговорить с Шарлоттой, которая сказала, что Кеннета вызвали за границу и он вернется через несколько дней. Шарлотта выглядела раздавленной: вздувшиеся вены, ввалившиеся глаза, дрожащие пальцы. Она сказала Дэниелу, что боится выйти наружу, чтобы выкурить сигарету, потому что на нее могут наброситься журналисты. Ей была невыносима вся та ложь, которую писали про ее сына. Дэниел сжал ей локоть и посоветовал успокоиться: «Пока наступит наша очередь, будет еще хуже. Будьте к этому готовы».

— Корона вызывает миссис Джиллиан Ходж.

Дэниел смотрел, как женщина идет к ложе для свидетелей. Журналисты на балконе яростно застрочили в блокнотах, а она подняла правую руку и поклялась говорить правду. Она была соседкой Кроллов и Стоксов и матерью двух девочек. Дэниел говорил о ней с Ирен на вечеринке в конторе. Голос у нее был отчетливый и громкий, жесты — уверенные и спокойные. Она выглядела профессионально и в то же время по-матерински, с честными ясными глазами и прямыми, выступающими вперед зубами. Дэниел сжал пальцы в замок и стал ждать — чуть ли не со страхом — ее показаний. Он почувствовал на бедре маленькую руку Себастьяна и наклонился, приблизив ухо к губам мальчика.

— Она меня ненавидит.

— Расслабься, — ответил Дэниел больше себе, чем ему.

Гордон Джонс с шуршанием откинул мантию в сторону и занял место у пюпитра.

— Миссис Ходж, расскажите нам, как вы познакомились с Кроллами и их сыном Себастьяном?

— Я их соседка, как и Маделин с Полом. Мой дом стоит как раз между ними.

Дэниел внимательно слушал. Ее хорошо поставленный голос выпускницы частной лондонской школы звучал уверенно, и ей практически не нужен был микрофон.

— А как насчет их детей? — Джонс подтолкнул ее вопросом в нужном направлении. — Вы хорошо их знаете?

— Мои дети играли и с Беном, и с Себастьяном, поэтому я хорошо знаю и родителей, и самих детей.

Когда она произнесла «и самих детей», Маделин вызывающе повернулась к Себастьяну. Почувствовав ее суровый взгляд в их направлении, Дэниел распрямил позвоночник.

— У вас две дочери?

— Да.

— Сколько им лет?

— Восемь и двенадцать.

— Ваша младшая дочь одного возраста с Беном Стоксом?

— Да, они учились в одном классе.

Огромные сверкающие глаза Джиллиан нашли Маделин Стокс, которая тут же понурилась. Джиллиан кашлянула.

— А ваша старшая дочь… примерно того же возраста, что и Себастьян?

— Да, она постарше, но ей не очень нравится играть с мальчиками. Вот младшая — настоящий сорванец. Она любила играть с Беном…

— Вы сталкивались с какими-нибудь проблемами, когда ваша дочь играла с кем-то из этих соседских мальчиков?

— Ну, как я сказала, Паппи, младшая, отлично ладила с Беном, но Себастьян часто пытался к ним пристать или хотел играть с одной Паппи, даже когда Бен не выходил.

— И это создавало какие-то неудобства?

Ирен вскочила на ноги, и Дэниел задержал дыхание.

— С вашего разрешения, милорд, я обязана опротестовать постановку вопроса, он апеллирует к информации из вторых рук…

— Да, но я разрешаю продолжить, поскольку он задан в интересах правосудия.

Голос Филипа Бэрона был глубоким и властным, хотя сам он сидел сгорбившись, его тучное тело было полностью закутано в мантию.

Ирен села. Она обернулась и бросила взгляд на Дэниела. Он кивнул, сочувствуя ее разочарованию.