Виноградник Ярраби - [126]

— Мама, надеюсь, ты не женишь меня на немой Алисе? Жене ведь иногда приходится говорить.

Похоже было, он вообще ни на ком не хотел жениться. Во всяком случае, пока.

Аделаида относилась ко всему еще более бездумно. Ее беззаботное безразличие прогнало прочь такого необыкновенно достойного молодого человека, как Джордж Фицрой. Только что пришло известие, что он стал проявлять интерес к какой-то юной леди в Сиднее и не сможет присутствовать на балу в Ярраби.

Аделаида нашла эту информацию интересной. Люси же побледнела, и старшая сестра беспощадно воскликнула:

— А знаете, я уверена, что Люси втайне питает к Джорджу нежные чувства. Ты влюблена в него, Люси?

— Не говори глупости! Она еще слишком молода, — сказала Юджиния. Но личико у девочки покраснело, потом снова побелело, а на глазах выступили вечно готовые пролиться слезы.

— Аделаида, не дразни ее. Ты знаешь, как чувствительна твоя сестра.

— Если она достаточно взрослая, чтобы влюбиться, — логично рассудила Аделаида, — она достаточно взрослая, чтобы не реветь, как младенец.

Кит пришел на помощь Люси:

— Адди, оставь ее в покое. Погоди, пока ты сама не узнаешь, что такое любить.

— Ты говоришь так, будто знаешь об этом очень много, Кристофер Мэссинхэм.

— Может, и знаю.

— В таком случае, сделайте милость, перестаньте пререкаться и скажите, кто эта молодая леди, чтобы я могла включить ее в список наших гостей, — сказала Юджиния.

Кит поднял синие глаза на мать и устремил на нее твердый взгляд.

— Предположим, я сообщу тебе, что это Рози.

— Рози Джарвис?

— Существует только одна Рози, мама.

— На это я бы тебе ответила, что ты дразнишь свою мать, а это не слишком вежливо. Кроме того, Рози практически твоя сестра, и ты ее пять лет не видел.

— Если она моя сестра, почему она не живет в Ярраби?

— Ну хватит, Кит, ты меня утомляешь. Ты знаешь, почему Рози отослали прочь. И мы с отцом категорически запрещаем всякое лазание по деревьям на этом балу.

У Кита была манера Гилберта: он закидывал голову и начинал смеяться. Однако в его внешности не было силы и решительности, характерных для отца. Кит был стройный юноша с узким лицом, с очень белой кожей и мрачно опущенными вниз уголками губ. Он казался моложе своих лет. Вспыльчивость и своенравие, свойственные ему в детстве, остались при нем. У него была также склонность пофорсить, что вызывало презрение отца. Когда мальчик по-настоящему повзрослеет, надо вышибить из него это стремление изображать из себя денди.

— Ты забываешь, мама, что Рози тоже совершеннолетняя. Вряд ли ей теперь захочется карабкаться на деревья.

— Надеюсь, что так, но выяснять это у меня нет ни малейшего желания. Рози прекрасно устроилась в Дарлинг Даунз.

— Откуда ты знаешь, мама? Ты наводила справки?

— Она регулярно пишет матери, а та сообщает мне. Ну ладно, а нельзя ли все-таки вернуться к деду? Я хотела бы, чтобы вы отнеслись к этому вопросу посерьезнее.

— А ты подумала, что я шучу?

— Конечно, мне трудно поверить, что ты сказал это серьезно. Или ты имел в виду, что Рози может помогать своей матери и Эллен. Впрочем, и это не получится, потому что ее не обучили ремеслу служанки.

— Бог ты мой, мама, наверняка именно так говорит королева Виктория. Как будто бы слуги — и не люди вовсе!

— Кит, я не потерплю, чтобы ты выражался подобным образом, и совершенно не понимаю, к чему упоминать в этом разговоре королеву. Мы, может, и далеко от Англии, но у нас все еще сохранились традиции. Одна из них состоит в том, что я не приглашаю на бал дочь своей экономки… Так, Люси, на ком мы остановились в нашем списке? Сколько человек могут остаться переночевать? Это важное обстоятельство… Вряд ли мы сможем добыть много лишних кроватей, когда дом и без того будет полон гостей.

— Да кому нужна кровать? — спросил Кит. — Бал не кончится до утра.

— Для людей постарше кончится. Люси, дорогая, поставь галочку против имен тех, кому потребуется остаться на ночь. Пиши отчетливо, потому что папа захочет ознакомиться со списком.

Это был еще один повод для тревоги. У Гилберта слабело зрение. Сверкающая синева его глаз понемножку, но неумолимо выцветала, будто в конце концов выгорая на солнце. Неприятная ранка на руке не зажила, а между запястьем и локтем появились две новые — неприятные твердые, бледные пятна, также упорно не проходившие. Теперь доктор сообщил, как они называются.

— Это рак кожи, — сказал он. — Неприятно, но несерьезно. Он появляется на коже, слишком много подвергавшейся воздействию солнца.

Гилберт скрывал эти пятна от Юджинии, но позволял миссис Джарвис смазывать их мазью. Когда Юджиния однажды вошла на веранду при комнате миссис Джарвис как раз во время перевязки, Гилберт объяснил, что у миссис Джарвис большой опыт лечения этой болезни.

Миссис Джарвис молча кивнула. Но вид у нее расстроенный, подумала Юджиния. Странная она женщина — такая спокойная, никогда ни с кем не откровенничает. Они прожили вместе более двадцати лет и, за исключением особенно напряженных моментов, всегда сохраняли между собой отношения госпожи и прислуги. Юджиния была совершенно уверена, что ни на какие иные отношения миссис Джарвис и не согласилась бы. Она-то понимала, что правильно, а что нет. Вот чего стоят разговоры Кита относительно равенства!